Спегальский Ю. П. Каменное зодчество Пскова. Л.,1976
Содержание
Приспособление типа храма. Рациональность. Постройка пригородов. Работа в Москве. Влияние московской архитектуры на Псков. Влияние итальянцев на псковскую архитектуру. Самобытные черты. Бесстолпные храмы (псковские тип храма). Орнамент. Архитравы и арки. Окна. Посводные покрытия. Подцерковья. Приделы. Притворы. Крыльца. Звонницы. Ступенчатые арки. Бесстолпные храмы. Развитие бесстолпных сводов.
Трезвый практический расчет подсказал псковичам выбрать из существующих новгородских образцов храмов наиболее простой и наиболее доступный исполнению в псковских материалах — кубический, одноглавый, четырехстолпный храм. Такого типа была, очевидно, церковь Михаила Архангела в Пскове, построенная в 1339 году, но впоследствии сильно переделанная. По-видимому, это был первый каменный храм на псковском посаде. Псковские каменщики перешли к этому времени на кладку из известняковой плиты на известково-песчаном растворе.
Наружные фасады основного объема этого храма (так называемого четверика) сохранили полукружия, показывающие, что храм был покрыт по трем закомарам с каждой его стороны.
В дальнейшем заботы псковичей были направлены к тому, чтобы еще более рационализировать этот тип храма. Псковичи искали наиболее целесообразное решение плана, конструкций, всех деталей и форм соответственно запросам жителей, условиям климата и применяемому материалу. Архитектурные формы диктовались конструкцией. Новые конструкции влекли за собой новые архитектурные формы.
Псковские каменщики старались использовать площадь как можно рациональнее, экономно, не делать ничего лишнего как внутри, так и снаружи здания. Даже столбы округляли на высоту человеческого роста, а потом и совсем от них отказались. В верхних частях внутреннего пространства церкви устраивались «палатки» и хоры. Особенно обращает на себя внимание своей рациональностью устройство сводов.
XV век — век расцвета псковской архитектуры. За XV век в Пскове построено больше, чем за XIII и XIV века вместе взятые. В XV веке построены почти все укрепленные пригороды. Церкви и монастыри, обступившие Псков с заселенных сторон, стали звеньями, соединявшими город с дальними загородными монастырями и деревенскими погостами, с псковскими пригородами. Сохранившиеся до нас памятники псковского зодчества в большинстве своем относятся к XV веку. Уже с начала XV века псковичи начинают работать над типом бесстолпного храма. Наконец, в конце XV века появляются сведения о работах псковичей «за рубежом». В 1471 году псковские мастера работают по восстановлению собора в городе Юрьеве-Польском, а с 1476 года — в Москве.
Город Псков разросся настолько, что землевладельческое население Псковщины совершенно не могло обеспечить его существование. Площадь Пскова возросла в несколько раз, выросли посады по рекам Великой и Пскове. Хлеба своего не хватало. Псковичи вынуждены были усилить торговую деятельность и заняться ремеслом на сбыт «за рубеж». Если верить летописцу, то псковичи работали даже в Западной Европе. В 1474 году «Князь великий посылает в Римскую землю по мастеров каменосечец, а иных повеле привести к себе из своея отчины из Пскова, понеже бо и ти от немец пришли наныкше тому делу каменосечной хитрости». Несомненно, что «за рубежом» Псковщины работали не только каменщики, но и другие мастера, например мастера по росписи икон и фресок. Известно дело Висковатого, который в 1547 году обвинил псковских живописцев, работавших в Москве, в ереси и нарушении канонов. Очевидно, псковские живописцы, так же как их земляки-каменщики, были новаторами своего дела.
«За рубежом» псковичам пришлось встретиться с иным заказчиком и с совершенно новыми требованиями.
В Москве были готовы на лишние расходы, но требовали, если не грандиозности, то во всяком случае украшенности и декоративного богатства. Псковичам оставалось только применяться к новым условиям. Не могло не иметь значения и то обстоятельство, что псковичам пришлось работать бок о бок с такими конкурентами, как итальянские мастера. Весьма возможно, что заказчик прямо указывал на итальянцев, как на мастеров, достойных подражания, в особенности в искусстве отделки архитектурных деталей. Псковичи и сами не могли не замечать этого. Поэтому вполне естественно, если псковичи, имевшие в своем арсенале недостаточное количество декоративных деталей для украшения собственных сооружений и обогащения приемов обработки, использовали итальянские профили в карнизах и поясках и некоторые другие детали: порталы, обработанные по-итальянски, круглые окна, машикули (возможно, что были случаи, когда некоторые детали прямо поручались итальянцам, как, например, портал Благовещенского собора). Но если за некоторыми деталями псковичи обращались к итальянским образцам, то в общей композиции своих сооружений, в архитектурных формах, конструктивных и технических приемах они оставались самобытными. Совершенно ясно, что они не могли быть копировщиками итальянских приемов. Псковичи еще у себя на родине сделали многое для того, чтобы научиться простыми средствами и при наименьшей затрате сил и материала достигать наибольшего эффекта. Этот опыт псковичи должны были всецело использовать при работе в Москве. В особенности выигрышными были бесстолпные храмы. При сравнительно небольших затратах сил и материалов они давали значительный декоративный эффект, поэтому вполне естественно, что в начале XVI века псковичи должны были применить и развить бесстолпный тип храма.
Основная схема псковского храма XV века — куб с четырьмя столбами внутри него, на которых стоит барабан с куполом и приставленные к восточной стороне храма одна или три абсиды. Стены делятся лопатками соответственно положению столбов. Столбы ставились ближе к восточной стороне, так как для алтаря не требовалось много места. При трех абсидах средняя делалась всегда больше боковых. Все вариации сводились лишь к тому или иному устройству сводов, кровли, окончаний делений стен и к наличию или отсутствию внутри хоров и «палаток» (кроме ступенчатых сводов существовал упрощенный тип со слитыми подпружинами и парусами; например, церковь Георгия со Взвоза в Пскове, церковь в селе Кобылье городище). В XV веке прибавились еще крыльца, притворы, приделы, галереи и звонницы. В XV веке возник и новый тип — храм без столбов — «бесстолпный».
Нужно отметить, что существовал тип храма с западными столбами, слитыми со стеной (церковь погоста Торошино), который можно считать переходным к бесстолпному. Это является яркой иллюстрацией одной из характерных черт творчества псковских каменщиков — их большого внимания к инженерной стороне, к совершенствованию конструкций зданий.
Техника псковских каменщиков в XV веке стала еще совершеннее. Точность и чистота кладки, правильность очертаний арок, сводов, абсид, вертикальных углов в лучших постройках каменного строительства становятся безупречными.
Характерные черты псковской архитектуры, наметившиеся еще во второй половине XIV века: практицизм, экономичность, приспособленность к жизненным потребностям наряду с высокохудожественными приемами композиции по-прежнему остаются ее основой.
Псковские мастера применяли немногочисленные архитектурные приемы, скромные единообразные способы орнаментации и украшения зданий, однако умели придавать каждому из своих произведений неповторимое своеобразие. Псковичи отбросили сложную орнаментику (колонки и карнизы они употребляли исключительно в «зарубежных» постройках»). Они выработали свою орнаментику, как нельзя более практичную для псковских материалов и в условиях псковского климата. Техника выделки элементов была очень рациональной.
Коснемся конкретного примера выделки валиков — перехватов на столбиках (порталов, наличников, валиковых разводов).
Валики выделывались обычно из достаточно постелистой плиты, выламывающейся ровными пластами, почти всегда из «беленькой», редко из других пород плит. Мирожский монастырь, дом Трубинских (перехваты столбов, окна) — типичный случай применения такой плиты. На валики шла плита толщиной 8, 10, 12, 14 см. Выламывалась она в виде кусков различной величины (большей частью в 0,5 — 2,0 кв. м), которые разбивались на части нужного размера (большие размеры хвостов были нежелательны, они подрезали бы кладку, ослабляли бы ее перевязку).
Плита ломалась по свежим местам и отвезям (отвези или розвези — естественные вертикальные трещины в скале), а постели — горизонтальные трещины, которые в «беленькой» плите довольно часты. Отвези идут, как правило, по прямым линиям. Вследствие этого «беленькая» плита сразу же после выломки имела очень чистые правильные, параллельные постели и вертикальные (будущие лицевые) грани. Для выделки валика выбиралась ровная сторона плиты на лицевое ребро и затем подготавливались ее усенки. Если они из ломки получались не под прямым углом, то их обкалывали и протесывали. Если левая сторона и боковые имели неровности, то они подтесывались. За один проход инструментом вдоль ребра снимались уголки. Инструмент не шел все время по биссектрисе, а по временам приближался то к одной, то к другой перпендикулярной плоскости. Таким образом, протесываемая ленточка несколько скруглялась и получался в результате нужный профиль. Иногда снимались только самые ребра углов. В результате получался профиль не только очень четкий, красивый, дающий хорошую тень, в отличие от циркульного скругленного валика, но и требующий минимальных затрат времени и труда на его выработку.
Подобным же образом вырабатывались полувалики. Их можно увидеть уже в более позднее время (на палатах Трубинских).
В XV и XVI веках из так называемых «архитектурных обломов», т. е. профилей, вытесывавшихся в камне, употребляли только два: валик и полувалик (последний значительно реже). Иногда они почти совсем не вытесывались, а просто подбиралась плита с очень ровным краем и лишь слегка подрубались ее углы, а иногда и этого каменщик не делал, рассчитывая на последующую обмазку, благодаря которой валик округлялся.
Другие формы псковской каменной орнаментики были связаны с наиболее удобными приемами кладки и с особенностями материала. Например, перекрывая окно в барабане церкви двумя наклонными плитками, каменщики укладывали над ними еще такие же ровные плитки, но выдвигая их на несколько сантиметров за лицо стенки. Таким образом получалась «бровка». Если наружная часть окна была расширена и расширение покрывалось арочкой, то и бровка получалась закругленной.
Таково же происхождение дверных наличников, также складывавшихся из ровных плит, обрамлявших дверной проем, из которых одни выдвигались, а другие углублялись.
Классический псковский орнаментальный пояс, состоящий из двух рядов прямоугольных и между ними одного ряда треугольных впадин, складывался из небольших, совершенно необработанных, а лишь обколотых до нужного размера плиток. Окончательная форма орнаменту придавалась обмазкой.
В XV—XVI веках древнепсковская церковная архитектура знала из орнаментальных украшений только узорный пояс, украшающий барабаны глав и иногда алтарные абсиды, бровки над окнами барабанов, ниши, кокошники, валиковые разводы.
Псковичи сохранили обыкновение делить стены храма вертикальными лопатками соответственно стенам и столбам. Заканчивались эти деления различно, смотря по тому, какую форму имело покрытие. В храме Михаила Архангела в Пскове (1339 г.) они кончались полукружиями. В дальнейшем полукружия заменились килевидной формой (Благовещенский собор, Ризположенский храм в Кремле). В щипцовых покрытиях доли кончались перекрещивающимися дугами.
Стоит упомянуть о «керамидах» — памятных намогильных плитах из обожженной глины, изготовлявшихся примерно до XV века без поливы, а к XVI веку с зеленой поливой.
Псковская орнаментация в своем развитии приобретала все более и более совершенные формы. Примером того может служить гражданская архитектура XVII века, где стены дворовых фасадов богатых палат, особенно их крыльца, получали красивую архитектурно-орнаментальную обработку. Наряду с круглыми столбами с перехватами появились и столбы с каннелюрами. В наружную декорацию палат стали входить архивольты и «бровки», отличавшиеся новым для Пскова профилем в виде двух полуваликов (дом Трубинских).
Приемы декоративной обработки, за очень редким исключением, были чисто местными. Вместе с тем мастера применяли старые, хорошо изученные ими приемы с гораздо большей свободой, чем когда-либо раньше.
Практика обращения со строительным материалом подсказывала мастерам простую, но разнообразную декорацию, свободно ими компоновавшуюся.
Навыки отески плиты, уменье чисто и точно исполнять ее подсказали приемы архитектурной обработки. Так, вместо круглых столбов появились граненые (дом Печенко), граненые валики, обрамляющие иконные ниши (дом Печенко), граненые углы дверных и оконных впадин и т. д. Желание увеличить количество граней и вместе с тем придать их углам особенную четкость, сделать их ясно читаемыми издали привело к обработке столбов каннелюрами — приему, особенно характерному для Пскова конца XVII века.
Достижения псковских каменщиков в орнаментальной декорации не менее ярко можно проследить и в церковных постройках XVII века.
Орнаментация XVII века церкви в селе Кусва является ярким доказательством очень большой опытности псковских каменщиков в применении и в выполнении орнамента, причем на примере этой церкви видно, что это уменье было присуще мастерам XV—XVI веков и сохранено в XVII веке. В Кусве существует обработка абсиды, относящаяся, вероятно, к XVII веку, обычными валиковыми разводами, однако эти валиковые разводы сделаны из плиты толщиной приблизительно вдвое большей, чем для обычных валиковых разводов. Этот необычайно мощный валик виден на далеком расстоянии. Такая особенность орнаментации церкви была вызвана ее положением в пейзаже. Церковь стоит на высоком берегу реки, на ее изгибе и видна далеко. Река представляла своего рода подъезд к городу. Церкви, стоящие по берегам реки, декоративно оформляли этот подъезд, делали его богатым, чрезвычайно красивым, подготавливали к чудесному виду города, объединенному с ними в одно архитектурно-декоративное гармоничное целое. Это, конечно, говорит о высоком понимании архитектурного ансамбля.
Очень ярко выражено сознательное мастерство декораторов XVII века в наличниках церкви в Кусве. Совершенно необычайный масштаб этих декораций убедительно говорит о том, как каменщики хорошо учитывали необходимость восприятия этих наличников на большом расстоянии. Изумительно их уменье придать наличникам такую обработку, при которой они хорошо смотрятся не только издали, но и вблизи. При мощных и крупных деталях допущены и детали с тонкой обработкой, и, когда смотришь детали вблизи, ни одна из них не создает впечатления немасштабности. В данном памятнике очень поучительно и разумно употребление декораций, где при всей их пышности и богатстве проявлена и умелая расчетливость мастеров. Лишь один из первых наличников сделан особенно богатым, мощным и большим — именно тот, который расположен на южной стене. Опытные, знающие и расчетливые мастера не стали тратить средства на те наличники, которые находились в тени и вообще плохо воспринимались в силу своего положения на теневой стороне. На ярко же освещенной южной стене орнамент чрезвычайно выигрышен, красив, сочен и далеко виден.
Псковская архитектурная орнаментика еще не являлась предметом специального исследования. Никто еще не пытался раскрыть ее характерные черты, происхождение этих черт, изучить процесс развития ее форм и приемов. А между тем в псковской архитектурной орнаментике сильно сказались черты народного архитектурного творчества каменщиков.
Углубленный анализ технических приемов и форм композиции каменного орнамента позволил бы установить основные приемы и способы псковской каменной орнаментики XIV—XVII веков, их общие характерные черты и связь с техникой кладки и свойствами камня, особенности орнаментики, внесенные в нее псковскими каменщиками, а также характерные черты творчества их в данной области и объяснить происхождение этих черт, их связь с общественным положением мастеров. Например, на орнаментации Вторых палат Меншиковых {дом Яковлева) можно наглядно проследить элементы борьбы народного влияния на архитектуру с влиянием воззрений господствующих классов.
В исполнении форм (образца, указанного заказчиком) сказались местные традиции. Выполняя их в псковском материале, мастера обратились к испытанным псковским техническим способам стройки из плиты, привычным для них с XV—XVII веков. Это откладывало особый отпечаток на произведения.
Образование этих форм было собственным творчеством мастеров. Псковские мастера XVII века сохранили любовь к новаторству и выдумке и проявляли ее, внося своеобразный характер в произведения своего творчества. Украшение Вторых палат Меншиковых сделаны настолько уверенно и безошибочно, что никак нельзя сомневаться в том, что мастера исполняли их далеко не в первый раз, что это результат всего развития псковской каменной орнаментики.
Собственно творчество мастеров выразилось здесь в приеме декорации плитами, поставленными плашмя («иконкой» — по терминологии псковских каменщиков), на постелях которых резался орнамент. Техническая выдумка сочеталась со свежими художественными мыслями, с характерным псковским своеобразием в применении старинных псковских технических приемов и с проявлением очень хороших знаний мастерами псковских известняков.
В этом ярком примере находим еще одно доказательство того, что каменщики создавали архитектурные приемы и компоновали формы сооружений, прежде всего сохраняя полнейшую связь (или зависимость) со строительной техникой, не мысля формы отвлеченно, как формы, не занимаясь «чистым» формотворчеством и не «заимствуя» формы из деревянной архитектуры или, например, даже, архитектуры соседних народов. Как ни пытался заказчик предъявлять свое требование к выполнению определенного образца декоративных форм, заимствованных из архитектуры Средней Руси, однако мастера проявляли в исполнении этих форм собственное творчество, сложившееся на местных традициях, на опыте знании местных материалов и псковских технических способов стройки. Именно в борьбе элементов внешнего формального подражания каким-то образцам, понравившимся своей внешней формальной стороной (заказчикам), с элементами мышления народных зодчих, черты народного архитектурного творчества, особенности мышления мастеров выступают даже еще более выпукло. Это относится не только к орнаменту. Не менее важно то, как мыслили каменщики, компонуя конструктивные решения, формы и композицию построек. Всю свою выучку, техническую и художественную, образ мыслей при решении архитектурных и конструктивных задач и подход к архитектурному творчеству каменщики вырабатывали в процессе своего многолетнего труда на стройке. Привычные навыки труда, его трудности и увлекательные стороны и все его особенности накладывали неизгладимый отпечаток на склад мыслей мастеров. Псковские каменщики любую архитектурную форму могли представить себе только как форму, связанную с определенной разумной конструкцией, выполненной наиболее простым способом из имеющегося материала. При этом все эти конструкции и формы мыслились ими именно так, как только и мог мыслить каменщик. Если бы нам даже было совершенно неизвестно, что псковские зодчие были простыми русскими каменщиками, то это можно было бы безошибочно установить по созданной ими архитектуре.
Псковичи дверные, оконные и другие проемы при очень небольшой их величине перекрывали плоским архитравом из плиты, при большой — плитой с консолями, а при еще больших пользовались арками, очерченными дугами круга или двумя наклонными прямыми, т. е. треугольной формы. Широкие окна, конечно, не отвечали псковскому климату с его ветром, снегом и холодом. Их заменили узкими, часто даже щелеобразными окнами, мало пропускающими ветер и снег. Но псковичи умели так разумно применять законы отражения света (хотя, конечно, не представляя формулировки), что окна давали весьма хорошее освещение.
К сожалению, сейчас нет ни одного храма, где не была бы нарушена система освещения и расположение окон — старые окна заделывали, расширяли и пробивали новые там, где им совсем не следовало быть.
Между тем у псковичей была продумана система освещения: окна располагались, кроме купола, вверху стен справа, слева и сзади посетителя так, чтобы они, освещая иконостас, не светили бы в глаза и не отвлекали бы внимание. Поэтому нижняя часть стен всегда была лишена окон. На восточной стороне, куда был обращен взгляд посетителя, наоборот, окна не располагались вверху, так как они ослепляли бы, а устраивались внизу, где были незаметны за иконостасом. Псковские зодчие принимали во внимание и тот момент, когда врата иконостаса открыты и взгляд посетителя проникает в алтарную абсиду. Поэтому за редким исключением они не помещали окно в центре абсиды, а располагали два окна по сторонам ее так, чтобы прямой луч света не проникал через открытые врата.
Псковичи сохранили происходящий еще от Византии способ покрытия кровли прямо по сводам. Такое покрытие с полукруглыми закомарами, очевидно, имел храм Михаила Архангела в Пскове. Но верхняя часть полукружия при большом его радиусе была слишком плоской и на ней задерживалась влага, что при местном климате являлось большим недостатком. Несомненно, псковичи не могли не заметить этого недостатка и не постараться избавиться от него, подняв и заострив плоскую часть. Так проникла в зодчество псковских мастеров килевидная форма закомары (хотя, возможно, что она уже существовала в русской архитектуре). Килевидные закомары имел Троицкий собор в Пскове (1365 г.), если верить изображению на иконе Покрова из часовни Владычного креста, которая затем была перенесена в псковский Троицкий собор, а в настоящее время находится в Псковском музее. Икона эта написана в XVII веке — начале XVIII века, но представляет копию с более старой — еще конца XVI века.
Ризположенский храм (1484 г.) и Благовещенский собор (1481 г.) в Московском Кремле, построенные псковичами, имеют килевидные закомары. Климатические условия не могли не отражаться и на форме глав. Полусфера должна была измениться и стать килевидной, шлемовидной главой и главой, напоминающей своей формой стог сена.
Развитие прямолинейной пощипцовой формы покрытия следует объяснить использованием для кровли теса (за недостатком свинца или другого металла для придания криволинейного покрытия крыши).
Псковичи применяли, Кроме восьмискатного покрытия, вызванного не только практическими, но и архитектурно-художественными соображениями, покрытие щипцовое посводное, т. е. по отдельным щипцам над каждым сводом. Таким способом обычно покрывались звонницы.
Псковичи почти всегда строили свои храмы на подцерковьях. Подцерковья, так же как и помещения под звонницами, — глубокие каменные подвалы, которые могли служить надежным хранилищем военных припасов от пожаров. Иногда они поднимались выше уровня земли и тогда устраивали высокий цоколь, служивший постаментом для храма (церковь Климента в Пскове, Ризположенский собор в Московском Кремле).
Типичные для Пскова приделы — это маленькие церквушки, пристроенные сбоку к главному храму. Происхождение приделов, по-видимому, таково: «кончанские» храмы, т. е. строившиеся для населения «концов» города, ввиду присущей Пскову скромности строились без достаточных запасов площади. Население «конца» быстро увеличивалось и через некоторое время «кончанский» храм уже не мог его вместить. Трудно было бы ожидать, чтобы экономные и расчетливые псковичи стали из-за этого разбирать старую и строить новую церковь. Они выходили из положения тем, что пристраивали придел. Очень быстро этот прием стал настолько привычной формой и, главное, так полюбился благодаря своей эффективности, что храмы стали строить сразу с приделом и даже с двумя приделами. Обычно они имели по одной абсиде. Так как площадь их была всегда незначительна, то глава на них ставилась без столбов. Как правило, приделы выдвигали на восток. Этот обычай несомненно продиктован желанием уравновесить композицию масс здания, так как восточные деления храма всегда были Меньше, а глава находилась не посредине, а ближе к востоку.
Кроме приделов устраивались притворы — дополнительные пристройки перед храмом (иногда притворы принимали форму галерей, открытых или с проемами на столбах). Притвор перекрывался всегда цилиндрическим сводом. Передний фасад его обычно обрабатывался пятилопастной дугой и тремя нишками с фресками. В центре располагалась высокая дверь. Типичны для Пскова крыльца на двух круглых столбах. Обязательной принадлежностью псковских храмов в XV веке были сравнительно небольшие двухпролетные звонницы тоже на круглых столбах. Небольшие звонницы возводились на стенах притвора перед крыльцами. Более крупные звонницы ставились отдельно, а под ними устраивали складские помещения, иногда с подвалом. Так как колокола имели разные размеры и массу, то пролеты звонницы и толщина ее столбов делались неодинаковыми. Звонницы имели почти все из первых шатровых храмов (в селе Острове, храм Василия Блаженного). На Дьяковском храме звонница сохранилась до нашего времени.
Самым замечательным нововведением псковичей было усовершенствование сводов, введение ступенчатых арок и бесстолпных перекрытий. Эти новые конструкции впоследствии дали основу для создания совершенно своеобразных архитектурных форм.
Ступенчатые своды с начала XV века — характернейший признак псковского зодчества. До конца XV века эта конструкция существует только в памятниках, созданных руками псковичей. Лишь в конце XV века ростовские мастера удачно скопировали эти конструкции. Другие мастера, если и пытались уже в начале XVI века повторять этот прием (новгородский храм Бориса и Глеба 1536 г.), то их попытки лишь доказывают, что этот прием был им не под силу. По-видимому, им не хватало понимания конструкции и технического уменья.
Нельзя указать на источник, откуда псковичи могли перенять этот прием решения сводов. Совершенно невозможно предположить, чтобы псковичи получили этот прием от московских мастеров, очень слабо владевших строительной техникой. Наличие же в некоторых раннемосковских памятниках ступенчатых сводов как раз и указывает на то, что они переделывались в более позднее время при участии псковичей, как это было с собором в г. Юрьеве-Польском, который при восстановлении его псковскими каменщиками получил ступенчатые своды.
В ранних памятниках сербской архитектуры встречается обработка подпружных арок, внешне напоминающая псковские ступенчатые своды. Но это сходство кажущееся, поверхностное. Сущность псковских ступенчатых сводов в том, что подпружные арки находятся выше парусов. Делалось это с таким расчетом, чтобы тяжесть барабана и купола передавалась не только на столбы, но и на наружные стены храма. Сербские ступени — только декорация подпружной арки, а подпружная арка остается ниже парусов. Единственно, можно допустить, что такая форма могла бы натолкнуть псковичей на мысль о применении ступенчатых сводов, но все же решающую роль играло стремление псковских мастеров усовершенствовать конструкцию.
При обычной системе сводов вся тяжесть купола через пандатативы и подпружные арки передавалась на столбы. Псковичи подпружные арки подняли выше парусов таким образом, чтобы масса главы передавалась не только на столбы, но и на стены храма. Благодаря этому была значительно облегчена нагрузка на столбы и можно было уменьшить их сечение. Этот прием давал также хороший декоративный эффект. Паруса не были покрыты тенью, а были освещены. Ступенчатое расположение сводов давало приятный переход от стен к куполу и зрительно удаляло самый купол.
Любопытно, что как подпружная арка, так и нижележащий парус делались с шелыгой, наклоненной от барабана к наружным стенам. Это имеет большое конструктивное значение, в особенности тогда, когда своды упираются друг в друга. При таком расположении сводов часть нагрузки передается на стену непосредственно через своды по направлению его оси.
Псковские мастера стали рассматривать работу свода со связанной с ним щековой стеной, учитывая реальную передачу сил, т. е. учитывая, что давление будет передаваться не только на пяты свода, но и на основание щековой стенки. О том, что они великолепно понимали это, свидетельствуют все их ступенчатые конструкции.
Применение ступенчатых сводов отразилось и на внешнем облике храма. При восьмискатном покрытии ступенчатые арки скрывались под кровлей, но при посводном покрытии верхняя ступенька, образованная подпружной аркой, вылезала наружу и была видна. Из декоративных целей к этой эакомаре стали прибавлять ложные закомары. Тогда верхний ряд закомар повторял в уменьшенном виде нижний. Такой прием несомненно существовал уже в начале XV века и возможно даже раньше (Троицкий собор, 1365 г- по его изображению). В дальнейшем псковичи перестали употреблять этот прием у себя дома по той причине, что восьмискатное покрытие, появившееся позднее, было проще. Но в постройках «за рубежом» псковичи продолжали употреблять и даже развивали этот прием, так как он был выгоден в архитектурном отношении (Ризположенский храм в Московском Кремле, Благовещенский собор, Островский храм).
Появление ступенчатых сводов говорит о том, что уже в конце XIV века появилось характерное для псковских зодчих стремление использовать для несения тяжести главы стены, служившие раньше почти только для ограничения пространства, и избежать устройства громоздких внутренних столбов, отнимающих полезную площадь, мешающих и, главное, требующих много работы для их постройки. При уменьшении размеров самого храма это привело к созданию бесстолпных конструкций.
Характерной чертой Пскова XIV—XV веков была раздробленность его внутренней структуры, существование многих мелких хозяйственных единиц. В XV веке расцвет Пскова сопровождался ростом числа монастырей, причем подавляющее большинство их было очень небольшим. Такие миниатюрные монастыри не нуждались в крупных храмах, их храмы были самых минимальных размеров. Небольшими по размеру были и приделы при кончанских храмах. Понятно, что если даже в сравнительно больших кончанских храмах старались нагрузить стены и облегчить и закруглить столбы, чтобы они по возможности меньше мешали, то в крохотных церквушках столбы были абсолютно нерациональны. Псковичи создали такие конструкции, которые позволили ставить световой купол на сводах, опирающихся прямо на стены. Появление и развитие этих приемов, — пожалуй, один из наиболее интересных процессов в псковской архитектуре. Не может быть никакого сомнения в том, что результатом развития этих бесстолпных храмов было появление столпообразных и шатровых храмов.
- От составителя
- Предисловие
- Часть первая. Зодчество псковских каменщиков и первые шатровые и столпообразные постройки
- Техника псковских каменщиков
- Работа псковских каменщиков "за рубежом"
- Появление псковской школы архитектуры
- Целесообразность в выборе псковского храма
- Происхождение шатровых храмов
- Современное состояние вопроса о происхождении и взаимном влиянии приёмов и форм каменных и деревянных построекЧасть вторая.
- Становление и развитие псковской школы зодчества
- Постройки псковских зодчих XIV и первой половины XV века — эпохи становления самобытных черт древнепсковского искусства.
- Постройки псковских зодчих эпохи зрелости искусства Пскова (вторая половина XV—XVIвеков).
- Постройки псковских зодчих заключительного периода развития древнепсковского искусства (XVII век)
4. ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ В ВЫБОРЕ ПСКОВСКОГО ХРАМА.
Приспособление типа храма. Рациональность. Постройка пригородов. Работа в Москве. Влияние московской архитектуры на Псков. Влияние итальянцев на псковскую архитектуру. Самобытные черты. Бесстолпные храмы (псковские тип храма). Орнамент. Архитравы и арки. Окна. Посводные покрытия. Подцерковья. Приделы. Притворы. Крыльца. Звонницы. Ступенчатые арки. Бесстолпные храмы. Развитие бесстолпных сводов.
Трезвый практический расчет подсказал псковичам выбрать из существующих новгородских образцов храмов наиболее простой и наиболее доступный исполнению в псковских материалах — кубический, одноглавый, четырехстолпный храм. Такого типа была, очевидно, церковь Михаила Архангела в Пскове, построенная в 1339 году, но впоследствии сильно переделанная. По-видимому, это был первый каменный храм на псковском посаде. Псковские каменщики перешли к этому времени на кладку из известняковой плиты на известково-песчаном растворе.
Наружные фасады основного объема этого храма (так называемого четверика) сохранили полукружия, показывающие, что храм был покрыт по трем закомарам с каждой его стороны.
В дальнейшем заботы псковичей были направлены к тому, чтобы еще более рационализировать этот тип храма. Псковичи искали наиболее целесообразное решение плана, конструкций, всех деталей и форм соответственно запросам жителей, условиям климата и применяемому материалу. Архитектурные формы диктовались конструкцией. Новые конструкции влекли за собой новые архитектурные формы.
Псковские каменщики старались использовать площадь как можно рациональнее, экономно, не делать ничего лишнего как внутри, так и снаружи здания. Даже столбы округляли на высоту человеческого роста, а потом и совсем от них отказались. В верхних частях внутреннего пространства церкви устраивались «палатки» и хоры. Особенно обращает на себя внимание своей рациональностью устройство сводов.
XV век — век расцвета псковской архитектуры. За XV век в Пскове построено больше, чем за XIII и XIV века вместе взятые. В XV веке построены почти все укрепленные пригороды. Церкви и монастыри, обступившие Псков с заселенных сторон, стали звеньями, соединявшими город с дальними загородными монастырями и деревенскими погостами, с псковскими пригородами. Сохранившиеся до нас памятники псковского зодчества в большинстве своем относятся к XV веку. Уже с начала XV века псковичи начинают работать над типом бесстолпного храма. Наконец, в конце XV века появляются сведения о работах псковичей «за рубежом». В 1471 году псковские мастера работают по восстановлению собора в городе Юрьеве-Польском, а с 1476 года — в Москве.Город Псков разросся настолько, что землевладельческое население Псковщины совершенно не могло обеспечить его существование. Площадь Пскова возросла в несколько раз, выросли посады по рекам Великой и Пскове. Хлеба своего не хватало. Псковичи вынуждены были усилить торговую деятельность и заняться ремеслом на сбыт «за рубеж». Если верить летописцу, то псковичи работали даже в Западной Европе. В 1474 году «Князь великий посылает в Римскую землю по мастеров каменосечец, а иных повеле привести к себе из своея отчины из Пскова, понеже бо и ти от немец пришли наныкше тому делу каменосечной хитрости». Несомненно, что «за рубежом» Псковщины работали не только каменщики, но и другие мастера, например мастера по росписи икон и фресок. Известно дело Висковатого, который в 1547 году обвинил псковских живописцев, работавших в Москве, в ереси и нарушении канонов. Очевидно, псковские живописцы, так же как их земляки-каменщики, были новаторами своего дела.
«За рубежом» псковичам пришлось встретиться с иным заказчиком и с совершенно новыми требованиями.
В Москве были готовы на лишние расходы, но требовали, если не грандиозности, то во всяком случае украшенности и декоративного богатства. Псковичам оставалось только применяться к новым условиям. Не могло не иметь значения и то обстоятельство, что псковичам пришлось работать бок о бок с такими конкурентами, как итальянские мастера. Весьма возможно, что заказчик прямо указывал на итальянцев, как на мастеров, достойных подражания, в особенности в искусстве отделки архитектурных деталей. Псковичи и сами не могли не замечать этого. Поэтому вполне естественно, если псковичи, имевшие в своем арсенале недостаточное количество декоративных деталей для украшения собственных сооружений и обогащения приемов обработки, использовали итальянские профили в карнизах и поясках и некоторые другие детали: порталы, обработанные по-итальянски, круглые окна, машикули (возможно, что были случаи, когда некоторые детали прямо поручались итальянцам, как, например, портал Благовещенского собора). Но если за некоторыми деталями псковичи обращались к итальянским образцам, то в общей композиции своих сооружений, в архитектурных формах, конструктивных и технических приемах они оставались самобытными. Совершенно ясно, что они не могли быть копировщиками итальянских приемов. Псковичи еще у себя на родине сделали многое для того, чтобы научиться простыми средствами и при наименьшей затрате сил и материала достигать наибольшего эффекта. Этот опыт псковичи должны были всецело использовать при работе в Москве. В особенности выигрышными были бесстолпные храмы. При сравнительно небольших затратах сил и материалов они давали значительный декоративный эффект, поэтому вполне естественно, что в начале XVI века псковичи должны были применить и развить бесстолпный тип храма.
Основная схема псковского храма XV века — куб с четырьмя столбами внутри него, на которых стоит барабан с куполом и приставленные к восточной стороне храма одна или три абсиды. Стены делятся лопатками соответственно положению столбов. Столбы ставились ближе к восточной стороне, так как для алтаря не требовалось много места. При трех абсидах средняя делалась всегда больше боковых. Все вариации сводились лишь к тому или иному устройству сводов, кровли, окончаний делений стен и к наличию или отсутствию внутри хоров и «палаток» (кроме ступенчатых сводов существовал упрощенный тип со слитыми подпружинами и парусами; например, церковь Георгия со Взвоза в Пскове, церковь в селе Кобылье городище). В XV веке прибавились еще крыльца, притворы, приделы, галереи и звонницы. В XV веке возник и новый тип — храм без столбов — «бесстолпный».
Нужно отметить, что существовал тип храма с западными столбами, слитыми со стеной (церковь погоста Торошино), который можно считать переходным к бесстолпному. Это является яркой иллюстрацией одной из характерных черт творчества псковских каменщиков — их большого внимания к инженерной стороне, к совершенствованию конструкций зданий.
Техника псковских каменщиков в XV веке стала еще совершеннее. Точность и чистота кладки, правильность очертаний арок, сводов, абсид, вертикальных углов в лучших постройках каменного строительства становятся безупречными.
Характерные черты псковской архитектуры, наметившиеся еще во второй половине XIV века: практицизм, экономичность, приспособленность к жизненным потребностям наряду с высокохудожественными приемами композиции по-прежнему остаются ее основой.
Псковские мастера применяли немногочисленные архитектурные приемы, скромные единообразные способы орнаментации и украшения зданий, однако умели придавать каждому из своих произведений неповторимое своеобразие. Псковичи отбросили сложную орнаментику (колонки и карнизы они употребляли исключительно в «зарубежных» постройках»). Они выработали свою орнаментику, как нельзя более практичную для псковских материалов и в условиях псковского климата. Техника выделки элементов была очень рациональной.
Коснемся конкретного примера выделки валиков — перехватов на столбиках (порталов, наличников, валиковых разводов).
Валики выделывались обычно из достаточно постелистой плиты, выламывающейся ровными пластами, почти всегда из «беленькой», редко из других пород плит. Мирожский монастырь, дом Трубинских (перехваты столбов, окна) — типичный случай применения такой плиты. На валики шла плита толщиной 8, 10, 12, 14 см. Выламывалась она в виде кусков различной величины (большей частью в 0,5 — 2,0 кв. м), которые разбивались на части нужного размера (большие размеры хвостов были нежелательны, они подрезали бы кладку, ослабляли бы ее перевязку).
Плита ломалась по свежим местам и отвезям (отвези или розвези — естественные вертикальные трещины в скале), а постели — горизонтальные трещины, которые в «беленькой» плите довольно часты. Отвези идут, как правило, по прямым линиям. Вследствие этого «беленькая» плита сразу же после выломки имела очень чистые правильные, параллельные постели и вертикальные (будущие лицевые) грани. Для выделки валика выбиралась ровная сторона плиты на лицевое ребро и затем подготавливались ее усенки. Если они из ломки получались не под прямым углом, то их обкалывали и протесывали. Если левая сторона и боковые имели неровности, то они подтесывались. За один проход инструментом вдоль ребра снимались уголки. Инструмент не шел все время по биссектрисе, а по временам приближался то к одной, то к другой перпендикулярной плоскости. Таким образом, протесываемая ленточка несколько скруглялась и получался в результате нужный профиль. Иногда снимались только самые ребра углов. В результате получался профиль не только очень четкий, красивый, дающий хорошую тень, в отличие от циркульного скругленного валика, но и требующий минимальных затрат времени и труда на его выработку.
Подобным же образом вырабатывались полувалики. Их можно увидеть уже в более позднее время (на палатах Трубинских).
В XV и XVI веках из так называемых «архитектурных обломов», т. е. профилей, вытесывавшихся в камне, употребляли только два: валик и полувалик (последний значительно реже). Иногда они почти совсем не вытесывались, а просто подбиралась плита с очень ровным краем и лишь слегка подрубались ее углы, а иногда и этого каменщик не делал, рассчитывая на последующую обмазку, благодаря которой валик округлялся.
Другие формы псковской каменной орнаментики были связаны с наиболее удобными приемами кладки и с особенностями материала. Например, перекрывая окно в барабане церкви двумя наклонными плитками, каменщики укладывали над ними еще такие же ровные плитки, но выдвигая их на несколько сантиметров за лицо стенки. Таким образом получалась «бровка». Если наружная часть окна была расширена и расширение покрывалось арочкой, то и бровка получалась закругленной.
Таково же происхождение дверных наличников, также складывавшихся из ровных плит, обрамлявших дверной проем, из которых одни выдвигались, а другие углублялись.
Классический псковский орнаментальный пояс, состоящий из двух рядов прямоугольных и между ними одного ряда треугольных впадин, складывался из небольших, совершенно необработанных, а лишь обколотых до нужного размера плиток. Окончательная форма орнаменту придавалась обмазкой.
В XV—XVI веках древнепсковская церковная архитектура знала из орнаментальных украшений только узорный пояс, украшающий барабаны глав и иногда алтарные абсиды, бровки над окнами барабанов, ниши, кокошники, валиковые разводы.
Псковичи сохранили обыкновение делить стены храма вертикальными лопатками соответственно стенам и столбам. Заканчивались эти деления различно, смотря по тому, какую форму имело покрытие. В храме Михаила Архангела в Пскове (1339 г.) они кончались полукружиями. В дальнейшем полукружия заменились килевидной формой (Благовещенский собор, Ризположенский храм в Кремле). В щипцовых покрытиях доли кончались перекрещивающимися дугами.
Стоит упомянуть о «керамидах» — памятных намогильных плитах из обожженной глины, изготовлявшихся примерно до XV века без поливы, а к XVI веку с зеленой поливой.
Псковская орнаментация в своем развитии приобретала все более и более совершенные формы. Примером того может служить гражданская архитектура XVII века, где стены дворовых фасадов богатых палат, особенно их крыльца, получали красивую архитектурно-орнаментальную обработку. Наряду с круглыми столбами с перехватами появились и столбы с каннелюрами. В наружную декорацию палат стали входить архивольты и «бровки», отличавшиеся новым для Пскова профилем в виде двух полуваликов (дом Трубинских).
Приемы декоративной обработки, за очень редким исключением, были чисто местными. Вместе с тем мастера применяли старые, хорошо изученные ими приемы с гораздо большей свободой, чем когда-либо раньше.
Практика обращения со строительным материалом подсказывала мастерам простую, но разнообразную декорацию, свободно ими компоновавшуюся.
Навыки отески плиты, уменье чисто и точно исполнять ее подсказали приемы архитектурной обработки. Так, вместо круглых столбов появились граненые (дом Печенко), граненые валики, обрамляющие иконные ниши (дом Печенко), граненые углы дверных и оконных впадин и т. д. Желание увеличить количество граней и вместе с тем придать их углам особенную четкость, сделать их ясно читаемыми издали привело к обработке столбов каннелюрами — приему, особенно характерному для Пскова конца XVII века.
Достижения псковских каменщиков в орнаментальной декорации не менее ярко можно проследить и в церковных постройках XVII века.
Орнаментация XVII века церкви в селе Кусва является ярким доказательством очень большой опытности псковских каменщиков в применении и в выполнении орнамента, причем на примере этой церкви видно, что это уменье было присуще мастерам XV—XVI веков и сохранено в XVII веке. В Кусве существует обработка абсиды, относящаяся, вероятно, к XVII веку, обычными валиковыми разводами, однако эти валиковые разводы сделаны из плиты толщиной приблизительно вдвое большей, чем для обычных валиковых разводов. Этот необычайно мощный валик виден на далеком расстоянии. Такая особенность орнаментации церкви была вызвана ее положением в пейзаже. Церковь стоит на высоком берегу реки, на ее изгибе и видна далеко. Река представляла своего рода подъезд к городу. Церкви, стоящие по берегам реки, декоративно оформляли этот подъезд, делали его богатым, чрезвычайно красивым, подготавливали к чудесному виду города, объединенному с ними в одно архитектурно-декоративное гармоничное целое. Это, конечно, говорит о высоком понимании архитектурного ансамбля.
Очень ярко выражено сознательное мастерство декораторов XVII века в наличниках церкви в Кусве. Совершенно необычайный масштаб этих декораций убедительно говорит о том, как каменщики хорошо учитывали необходимость восприятия этих наличников на большом расстоянии. Изумительно их уменье придать наличникам такую обработку, при которой они хорошо смотрятся не только издали, но и вблизи. При мощных и крупных деталях допущены и детали с тонкой обработкой, и, когда смотришь детали вблизи, ни одна из них не создает впечатления немасштабности. В данном памятнике очень поучительно и разумно употребление декораций, где при всей их пышности и богатстве проявлена и умелая расчетливость мастеров. Лишь один из первых наличников сделан особенно богатым, мощным и большим — именно тот, который расположен на южной стене. Опытные, знающие и расчетливые мастера не стали тратить средства на те наличники, которые находились в тени и вообще плохо воспринимались в силу своего положения на теневой стороне. На ярко же освещенной южной стене орнамент чрезвычайно выигрышен, красив, сочен и далеко виден.
Псковская архитектурная орнаментика еще не являлась предметом специального исследования. Никто еще не пытался раскрыть ее характерные черты, происхождение этих черт, изучить процесс развития ее форм и приемов. А между тем в псковской архитектурной орнаментике сильно сказались черты народного архитектурного творчества каменщиков.
Углубленный анализ технических приемов и форм композиции каменного орнамента позволил бы установить основные приемы и способы псковской каменной орнаментики XIV—XVII веков, их общие характерные черты и связь с техникой кладки и свойствами камня, особенности орнаментики, внесенные в нее псковскими каменщиками, а также характерные черты творчества их в данной области и объяснить происхождение этих черт, их связь с общественным положением мастеров. Например, на орнаментации Вторых палат Меншиковых {дом Яковлева) можно наглядно проследить элементы борьбы народного влияния на архитектуру с влиянием воззрений господствующих классов.
В исполнении форм (образца, указанного заказчиком) сказались местные традиции. Выполняя их в псковском материале, мастера обратились к испытанным псковским техническим способам стройки из плиты, привычным для них с XV—XVII веков. Это откладывало особый отпечаток на произведения.
Образование этих форм было собственным творчеством мастеров. Псковские мастера XVII века сохранили любовь к новаторству и выдумке и проявляли ее, внося своеобразный характер в произведения своего творчества. Украшение Вторых палат Меншиковых сделаны настолько уверенно и безошибочно, что никак нельзя сомневаться в том, что мастера исполняли их далеко не в первый раз, что это результат всего развития псковской каменной орнаментики.
Собственно творчество мастеров выразилось здесь в приеме декорации плитами, поставленными плашмя («иконкой» — по терминологии псковских каменщиков), на постелях которых резался орнамент. Техническая выдумка сочеталась со свежими художественными мыслями, с характерным псковским своеобразием в применении старинных псковских технических приемов и с проявлением очень хороших знаний мастерами псковских известняков.
В этом ярком примере находим еще одно доказательство того, что каменщики создавали архитектурные приемы и компоновали формы сооружений, прежде всего сохраняя полнейшую связь (или зависимость) со строительной техникой, не мысля формы отвлеченно, как формы, не занимаясь «чистым» формотворчеством и не «заимствуя» формы из деревянной архитектуры или, например, даже, архитектуры соседних народов. Как ни пытался заказчик предъявлять свое требование к выполнению определенного образца декоративных форм, заимствованных из архитектуры Средней Руси, однако мастера проявляли в исполнении этих форм собственное творчество, сложившееся на местных традициях, на опыте знании местных материалов и псковских технических способов стройки. Именно в борьбе элементов внешнего формального подражания каким-то образцам, понравившимся своей внешней формальной стороной (заказчикам), с элементами мышления народных зодчих, черты народного архитектурного творчества, особенности мышления мастеров выступают даже еще более выпукло. Это относится не только к орнаменту. Не менее важно то, как мыслили каменщики, компонуя конструктивные решения, формы и композицию построек. Всю свою выучку, техническую и художественную, образ мыслей при решении архитектурных и конструктивных задач и подход к архитектурному творчеству каменщики вырабатывали в процессе своего многолетнего труда на стройке. Привычные навыки труда, его трудности и увлекательные стороны и все его особенности накладывали неизгладимый отпечаток на склад мыслей мастеров. Псковские каменщики любую архитектурную форму могли представить себе только как форму, связанную с определенной разумной конструкцией, выполненной наиболее простым способом из имеющегося материала. При этом все эти конструкции и формы мыслились ими именно так, как только и мог мыслить каменщик. Если бы нам даже было совершенно неизвестно, что псковские зодчие были простыми русскими каменщиками, то это можно было бы безошибочно установить по созданной ими архитектуре.
Псковичи дверные, оконные и другие проемы при очень небольшой их величине перекрывали плоским архитравом из плиты, при большой — плитой с консолями, а при еще больших пользовались арками, очерченными дугами круга или двумя наклонными прямыми, т. е. треугольной формы. Широкие окна, конечно, не отвечали псковскому климату с его ветром, снегом и холодом. Их заменили узкими, часто даже щелеобразными окнами, мало пропускающими ветер и снег. Но псковичи умели так разумно применять законы отражения света (хотя, конечно, не представляя формулировки), что окна давали весьма хорошее освещение.
К сожалению, сейчас нет ни одного храма, где не была бы нарушена система освещения и расположение окон — старые окна заделывали, расширяли и пробивали новые там, где им совсем не следовало быть.
Между тем у псковичей была продумана система освещения: окна располагались, кроме купола, вверху стен справа, слева и сзади посетителя так, чтобы они, освещая иконостас, не светили бы в глаза и не отвлекали бы внимание. Поэтому нижняя часть стен всегда была лишена окон. На восточной стороне, куда был обращен взгляд посетителя, наоборот, окна не располагались вверху, так как они ослепляли бы, а устраивались внизу, где были незаметны за иконостасом. Псковские зодчие принимали во внимание и тот момент, когда врата иконостаса открыты и взгляд посетителя проникает в алтарную абсиду. Поэтому за редким исключением они не помещали окно в центре абсиды, а располагали два окна по сторонам ее так, чтобы прямой луч света не проникал через открытые врата.
Псковичи сохранили происходящий еще от Византии способ покрытия кровли прямо по сводам. Такое покрытие с полукруглыми закомарами, очевидно, имел храм Михаила Архангела в Пскове. Но верхняя часть полукружия при большом его радиусе была слишком плоской и на ней задерживалась влага, что при местном климате являлось большим недостатком. Несомненно, псковичи не могли не заметить этого недостатка и не постараться избавиться от него, подняв и заострив плоскую часть. Так проникла в зодчество псковских мастеров килевидная форма закомары (хотя, возможно, что она уже существовала в русской архитектуре). Килевидные закомары имел Троицкий собор в Пскове (1365 г.), если верить изображению на иконе Покрова из часовни Владычного креста, которая затем была перенесена в псковский Троицкий собор, а в настоящее время находится в Псковском музее. Икона эта написана в XVII веке — начале XVIII века, но представляет копию с более старой — еще конца XVI века.
Ризположенский храм (1484 г.) и Благовещенский собор (1481 г.) в Московском Кремле, построенные псковичами, имеют килевидные закомары. Климатические условия не могли не отражаться и на форме глав. Полусфера должна была измениться и стать килевидной, шлемовидной главой и главой, напоминающей своей формой стог сена.
Развитие прямолинейной пощипцовой формы покрытия следует объяснить использованием для кровли теса (за недостатком свинца или другого металла для придания криволинейного покрытия крыши).
Псковичи применяли, Кроме восьмискатного покрытия, вызванного не только практическими, но и архитектурно-художественными соображениями, покрытие щипцовое посводное, т. е. по отдельным щипцам над каждым сводом. Таким способом обычно покрывались звонницы.
Псковичи почти всегда строили свои храмы на подцерковьях. Подцерковья, так же как и помещения под звонницами, — глубокие каменные подвалы, которые могли служить надежным хранилищем военных припасов от пожаров. Иногда они поднимались выше уровня земли и тогда устраивали высокий цоколь, служивший постаментом для храма (церковь Климента в Пскове, Ризположенский собор в Московском Кремле).
Типичные для Пскова приделы — это маленькие церквушки, пристроенные сбоку к главному храму. Происхождение приделов, по-видимому, таково: «кончанские» храмы, т. е. строившиеся для населения «концов» города, ввиду присущей Пскову скромности строились без достаточных запасов площади. Население «конца» быстро увеличивалось и через некоторое время «кончанский» храм уже не мог его вместить. Трудно было бы ожидать, чтобы экономные и расчетливые псковичи стали из-за этого разбирать старую и строить новую церковь. Они выходили из положения тем, что пристраивали придел. Очень быстро этот прием стал настолько привычной формой и, главное, так полюбился благодаря своей эффективности, что храмы стали строить сразу с приделом и даже с двумя приделами. Обычно они имели по одной абсиде. Так как площадь их была всегда незначительна, то глава на них ставилась без столбов. Как правило, приделы выдвигали на восток. Этот обычай несомненно продиктован желанием уравновесить композицию масс здания, так как восточные деления храма всегда были Меньше, а глава находилась не посредине, а ближе к востоку.
Кроме приделов устраивались притворы — дополнительные пристройки перед храмом (иногда притворы принимали форму галерей, открытых или с проемами на столбах). Притвор перекрывался всегда цилиндрическим сводом. Передний фасад его обычно обрабатывался пятилопастной дугой и тремя нишками с фресками. В центре располагалась высокая дверь. Типичны для Пскова крыльца на двух круглых столбах. Обязательной принадлежностью псковских храмов в XV веке были сравнительно небольшие двухпролетные звонницы тоже на круглых столбах. Небольшие звонницы возводились на стенах притвора перед крыльцами. Более крупные звонницы ставились отдельно, а под ними устраивали складские помещения, иногда с подвалом. Так как колокола имели разные размеры и массу, то пролеты звонницы и толщина ее столбов делались неодинаковыми. Звонницы имели почти все из первых шатровых храмов (в селе Острове, храм Василия Блаженного). На Дьяковском храме звонница сохранилась до нашего времени.
Самым замечательным нововведением псковичей было усовершенствование сводов, введение ступенчатых арок и бесстолпных перекрытий. Эти новые конструкции впоследствии дали основу для создания совершенно своеобразных архитектурных форм.
Ступенчатые своды с начала XV века — характернейший признак псковского зодчества. До конца XV века эта конструкция существует только в памятниках, созданных руками псковичей. Лишь в конце XV века ростовские мастера удачно скопировали эти конструкции. Другие мастера, если и пытались уже в начале XVI века повторять этот прием (новгородский храм Бориса и Глеба 1536 г.), то их попытки лишь доказывают, что этот прием был им не под силу. По-видимому, им не хватало понимания конструкции и технического уменья.
Нельзя указать на источник, откуда псковичи могли перенять этот прием решения сводов. Совершенно невозможно предположить, чтобы псковичи получили этот прием от московских мастеров, очень слабо владевших строительной техникой. Наличие же в некоторых раннемосковских памятниках ступенчатых сводов как раз и указывает на то, что они переделывались в более позднее время при участии псковичей, как это было с собором в г. Юрьеве-Польском, который при восстановлении его псковскими каменщиками получил ступенчатые своды.
В ранних памятниках сербской архитектуры встречается обработка подпружных арок, внешне напоминающая псковские ступенчатые своды. Но это сходство кажущееся, поверхностное. Сущность псковских ступенчатых сводов в том, что подпружные арки находятся выше парусов. Делалось это с таким расчетом, чтобы тяжесть барабана и купола передавалась не только на столбы, но и на наружные стены храма. Сербские ступени — только декорация подпружной арки, а подпружная арка остается ниже парусов. Единственно, можно допустить, что такая форма могла бы натолкнуть псковичей на мысль о применении ступенчатых сводов, но все же решающую роль играло стремление псковских мастеров усовершенствовать конструкцию.
При обычной системе сводов вся тяжесть купола через пандатативы и подпружные арки передавалась на столбы. Псковичи подпружные арки подняли выше парусов таким образом, чтобы масса главы передавалась не только на столбы, но и на стены храма. Благодаря этому была значительно облегчена нагрузка на столбы и можно было уменьшить их сечение. Этот прием давал также хороший декоративный эффект. Паруса не были покрыты тенью, а были освещены. Ступенчатое расположение сводов давало приятный переход от стен к куполу и зрительно удаляло самый купол.
Любопытно, что как подпружная арка, так и нижележащий парус делались с шелыгой, наклоненной от барабана к наружным стенам. Это имеет большое конструктивное значение, в особенности тогда, когда своды упираются друг в друга. При таком расположении сводов часть нагрузки передается на стену непосредственно через своды по направлению его оси.
Псковские мастера стали рассматривать работу свода со связанной с ним щековой стеной, учитывая реальную передачу сил, т. е. учитывая, что давление будет передаваться не только на пяты свода, но и на основание щековой стенки. О том, что они великолепно понимали это, свидетельствуют все их ступенчатые конструкции.
Применение ступенчатых сводов отразилось и на внешнем облике храма. При восьмискатном покрытии ступенчатые арки скрывались под кровлей, но при посводном покрытии верхняя ступенька, образованная подпружной аркой, вылезала наружу и была видна. Из декоративных целей к этой эакомаре стали прибавлять ложные закомары. Тогда верхний ряд закомар повторял в уменьшенном виде нижний. Такой прием несомненно существовал уже в начале XV века и возможно даже раньше (Троицкий собор, 1365 г- по его изображению). В дальнейшем псковичи перестали употреблять этот прием у себя дома по той причине, что восьмискатное покрытие, появившееся позднее, было проще. Но в постройках «за рубежом» псковичи продолжали употреблять и даже развивали этот прием, так как он был выгоден в архитектурном отношении (Ризположенский храм в Московском Кремле, Благовещенский собор, Островский храм).
Появление ступенчатых сводов говорит о том, что уже в конце XIV века появилось характерное для псковских зодчих стремление использовать для несения тяжести главы стены, служившие раньше почти только для ограничения пространства, и избежать устройства громоздких внутренних столбов, отнимающих полезную площадь, мешающих и, главное, требующих много работы для их постройки. При уменьшении размеров самого храма это привело к созданию бесстолпных конструкций.
Характерной чертой Пскова XIV—XV веков была раздробленность его внутренней структуры, существование многих мелких хозяйственных единиц. В XV веке расцвет Пскова сопровождался ростом числа монастырей, причем подавляющее большинство их было очень небольшим. Такие миниатюрные монастыри не нуждались в крупных храмах, их храмы были самых минимальных размеров. Небольшими по размеру были и приделы при кончанских храмах. Понятно, что если даже в сравнительно больших кончанских храмах старались нагрузить стены и облегчить и закруглить столбы, чтобы они по возможности меньше мешали, то в крохотных церквушках столбы были абсолютно нерациональны. Псковичи создали такие конструкции, которые позволили ставить световой купол на сводах, опирающихся прямо на стены. Появление и развитие этих приемов, — пожалуй, один из наиболее интересных процессов в псковской архитектуре. Не может быть никакого сомнения в том, что результатом развития этих бесстолпных храмов было появление столпообразных и шатровых храмов.
---