Спегальский Ю. П. Каменное зодчество Пскова. Л.,1976

Содержание

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Все, что дошло до нас от древнерусской архитектуры,— это не только памятники истории, документы древнего быта, далеко ушедшие в прошлое культуры, но и произведения мудрого и вдохновенного и, что самое главное, очень поучительного для нас творчества древнерусских зодчих.
В произведениях каменной древнепсковской архитектуры времени ее расцвета, продолжавшегося с XIV по XVIII века, нашли выражение не просто талант, изобретательность и художественное чутье отдельных одаренных зодчих, а сложившиеся на протяжении веков взгляды народа на сущность архитектуры и ее задачи. Поэтому интерес к древнепсковской архитектуре не может ограничиваться лишь изучением ее форм и установлением внешней картины их развития, оценкой этих форм с эстетической точки зрения. Интерес должен распространяться в не меньшей степени и на изучение путей творчества, породившего эту архитектуру.
В сущности, понять и по достоинству оценить древнепсковскую архитектуру только и можно в том случае, если рассматривать ее как результат архитектурного творчества каменщиков. Только такая точка зрения позволяет обнаружить реальные корни архитектурных приемов, применявшихся псковскими зодчими, и установить последовательность развития этих приемов.
Не отдавая ясного отчета в том, что эта архитектура была результатом творчества каменщиков, невозможно извлечь из изучения ее памятников и тех выводов, которые могут оказаться весьма полезными в деле создания современной теории архитектуры. До сих пор этой стороне древнерусской архитектуры не было уделено достаточного внимания. Необходимо вникать в особенности труда этих мастеров, в общую атмосферу их творчества, в реальные корни и подлинный смысл созданных ими технических и художественных приемов. Для этого большое значение будет иметь, прежде всего, практическое знакомство с процессами каменной стройки, характерными для тех далеких времен.
Ученым давно уже известно, что псковские каменщики XV—XVI веков строили не только у себя на псковской земле, но и далеко за ее пределами — в Москве, Казани, Свияжске и других местах Руси.
Неоднократно в трудах по истории русской архитектуры отмечался этот факт, приводились сведения о церквах, построенных псковичами. Многие работы, которые они выполняли в XV—XVI веках, до нас не дошли. Это обстоятельство, разумеется, очень усложняет исследование творчества псковских каменщиков в целом. К тому же работы каменщиков за пределами Псковщины не только мало изучены, но далеко не полностью выявлены, и мы располагаем в этой области недостаточным материалом. Однако само обстоятельство, указывающее на то, что псковские каменщики строили за пределами псковской земли, позволяет осветить их труд гораздо полнее.
Самое трудное в изучении архитектуры, особенно архитектуры далекого прошлого, правильно представить тот реальный живой процесс творчества, который породил изучаемые исследователем памятники. Лишь немногие из исследователей пытались подойти к решению этой задачи. И удалось это далеко не всем.
Теоретические труды буржуазных искусствоведов и теоретиков архитектуры представляют собою формалистические хитросплетения, которые уводят далеко в сторону от изучения существа архитектуры и ее связи с жизнью, погружая читателя в мир абстрактных формалистических категорий. Буржуазная история и теория архитектуры не могут дать тех основ, на которых могло бы быть построено глубокое изучение нами архитектурного наследия. В то же время и советские теоретики и историки архитектуры еще, к сожалению, не дали этих основ.
Отдельные и очень немногие элементы этого анализа национального архитектурного наследия имеются, но они рассеяны в трудах наиболее серьезных исследователей русской архитектуры, никак не систематизированы и тонут в обшей массе материала, обходящего коренные вопросы русской архитектуры.
Все еще господствующий в нашей науке взгляд, согласно которому влияние народного творчества на архитектуру древней Руси выражалось главным образом в переносе форм деревянных построек в каменное зодчество, совершенно не позволяет постигнуть самую суть творчества псковских каменщиков, замышлявших конструкции и архитектурные формы в камне и кирпиче. Не удивительно, что исследователи все еще не могут найти ничего псковского в большей части документально установленных зарубежных (под «зарубежными» автор понимает постройки за пределами Псковской земли) построек, созданных псковскими зодчими, и если находят, то только детали, упуская самое главное — общий характер и направление изобретательства псковских зодчих, выражение основных принципов их творчества. Принадлежность же к псковским каменщикам тех из зарубежных построек, о мастерах которых ничего не сказано в древних письменных источниках, так и остается неопределенной. Однако сколь трудно решение этого вопроса, столь же интересно и существенно оно.
Кто были строители, «архитекторы», зодчие древнепсковской архитектуры? Это были каменщики, то есть городские ремесленники, которые своими руками непосредственным трудом создавали материальные ценности.
Насколько мы имеем возможность судить по источникам, руководителями артелей псковских зодчих были, по-видимому, наиболее опытные и даровитые люди, вышедшие из массы тех же мастеров и, по-видимому, выдвинутые самими мастерами. Это получило отражение в известной формуле: «Ивашка Ширяй с товарищи». Мы не знаем в Пскове таких случаев, как подчинение мастеров в процессе их работы какому-либо поставленному над ними зодчему, архитектору, или «подрядчику».
Однако мастера не могли делать все, что угодно — социальный заказ и объективные исторические условия ставили им достаточно жесткие рамки. И все же мастера при строительстве применяли свой метод, свою сметку, свое уменье, действовали так, как им подсказывало их собственное соображение, их образ мыслей. Понятно, что благодаря этому в архитектуру проникали черты, отражающие идеологию и психологию трудящихся масс, к которым эти мастера принадлежали.
Глубоко и внимательно изучая создававшуюся этими мастерами-строителями архитектуру, мы сможем раскрывать черты подлинно народного архитектурного творчества и извлекать точные и определенные данные об этом предмете.
Глубокая связь творчества с производством, с процессом стройки приводили закономерно и неизбежно к разработке архитектурных форм, реалистически отображающих технические способы стройки.
Господствующие классы в прошлом всегда стремились подчинить архитектурное творчество своим целям, понятиям и вкусам, желая превратить зодчих лиши в исполнителей собственных предначертаний.
Борьба народного влияния на архитектуру с влиянием воззрений господствующих классов принимала в разные времена и в различных условиях не одинаковый оборот.
Во Вторых палатах Меншиковых («Дом Яковлева») хотя заказчик и навязывал мастерам нереалистические формы, но мастера в известной степени по-своему изменяли и перерабатывали их, сделав их более реалистичными, привели их к виду почти рациональному.
Важно определить, какие именно мастера-строители прошлого имели возможность проявить свое собственное оригинальное творчество в постройках, и в чем же секрет этой творческой оригинальности. Он в любви народа к родному краю, его природе, он в особенности его психологического склада. Труд создавал конкретные навыки мастеров. В их особенностях и сочетании с определенным национально-психологическим складом секрет творческой оригинальности народа.
В создании людьми труда народных национальных культур роль труда, его влияние на всю психологию, на все творчество громадны. Изучая древнерусское искусство, и особенно архитектуру, это необходимо помнить прежде всего.
Простой русский человек, а им и был псковский каменщик, был тесно связан с родной природой, он жил вместе с нею, зорко наблюдал ее и любовался ею, он любил ее красоту. Подтверждением этого могут быть русские песни, в которых хоть и скупыми словами, но с глубоким пониманием и любовью говорится о родной земле, о родной природе. И древне-псковская архитектура, теснейшим образом связанная с окружающими ее пейзажами, окружающей природой, проникнута тем же звучанием. Это тончайшая, но прочная связь, позволила памятникам зодчества украшать природу, которая, в свою очередь, украшала и дополняла архитектуру, вследствие чего архитектура необычно сильно выигрывала в своей красоте.
Известны глубокий интерес и любовь русского человека к родной природе, но очень интересно видеть, как эти свойства отразились на отдельных произведениях зодчих, как здания обращались зодчими к окружающей их природной среде и городскому ландшафту. Они буквально поворачивались лицом к природе, восходили на те места, к которым открывались наиболее широкие пространства и красота окрестностей, вся внутренняя планировка этих зданий подчинялась окружающему пейзажу.
Углубленное изучение этого творчества немыслимо на основе формального метода исследования памятников, оно требует исследования живого процесса творчества, развития общественных идей, изучения реальных исторических условий творчества и изучения среды, окружавшей каменщика-зодчего, и его внутреннего мира. Это не легко, но это необходимо. Те реставраторы древнепсковской архитектуры, которые не понимают этого, на каждом шагу своей деятельности портят попадающие им в руки памятники. Реставратору одинаково важно и уметь замечать самые малозаметные мелочи, и обладать широким взглядом на все вопросы, сопутствующие его работе.
Реставрация — область деятельности, которая соприкасается равно тесно и с историей архитектуры, и исследованием памятников, и со строительной техникой как прошлого, так и современной, и технологией материалов, подчас со своеобразной архитектурной археологией, и с изобретательством в области технических средств сохранения памятников.
В основе любого подхода к изучению памятников всегда лежит то или иное представление о творчестве их создателей, хотя оно может быть лишь скрытным, не выявленным. Разве в столь часто повторяемом мнении, что русские каменщики, строя первые шатровые храмы, «воспроизводили» формы деревянных шатровых храмов, не скрыто определенное представление об архитектурном творчестве? Авторы такого мнения, по-видимому, не представляли себе иного метода творчества, кроме как слепого подражания тем или иным формам и копирования их.
Построенные каменщиками здания называют памятниками старины. В этом нет чего-либо, противоречащего истине, — они давно уже стали ими. Однако для тех, кто в наше время любит и ценит творцов этих памятников, они являются реликвиями не потому, что они старые, а почти исключительно потому, что это памятники творчества русского народа, творчества простых русских трудовых людей, сумевших не только глубоко освоить технику строительного дела, но развить, не утерять в водовороте жизни народные черты своего архитектурного таланта, оживить эту технику своим самобытным умом, внести в применение этой техники свое отношение к жизни, свой талант и мудрость.
Поэтому справедливо следовало бы назвать их не только памятниками старины, то есть памятниками быта и культуры прошлого, но и памятниками творчества псковских каменщиков. Это не только справедливо, но и необходимо — ведь до тех пор, пока мы их не будем рассматривать с этой точки зрения, мы не оценим их в должной мере.
Обширность и трудность задачи изучения архитектурного творчества русских каменщиков исключает возможность охватить этот вопрос в одном исследовании. Однако необходимость работать над этой темой назрела. Нужно закладывать уже первые камни, которые дадут потом возможность решить эту задачу.