Для сушки рыбы по всему озеру существовали сушильные печи и даже заводы. По Сабанееву в его время на Псковском озере насчитывалось 83 действующих завода и 554 печи (автор не упоминает Чудское озеро).
Лазаревский отмечает, что большинство печей было сосредоточено в южной части Спи-цынской, и особенно в Ремедской волостях уезда. Печи были наподобие русских, но без труб. Избы-сушильни были высоки собой и больше походили на сараи, поскольку стояли без окон (стекло было только для дома). Такие заведения в обиходе и статистике именовались заводы (в понимании того, что только состоятельные крестьяне могли у себя завести переработку рыбы; выход сушеной рыбы на заводе значительно превышал выход бытовой русской печи; обслуживать завод-заведение или заведенное дело нанимались земляки; пришлых крестьян полагалось полностью содержать; безусловно, сушка снетка и ерша требовала серьезного обучения мастеров). Малоимущие рыбаки без сушильных печей сбывали снетка владельцам печей, в противном случае обрабатывать его приходилось в домашних (стесненных) условиях, да и хранить свежую рыбу дело хлопотное, пусть это будет даже зимой.
Сушильные печи были достаточно внушительны в современном понимании печи вообще. По Лазаревскому, длина печи составляла 8-12 метров, ширина 8 и более. Совершенно гигантские сооружения, если учесть, что некоторые заводы имели 2-3-4 печи, которые нещадно дымили (какова должна была быть картина протапливания). Большой объем камня хорошо держал тепло, но для первичной топки дров надо было изрядно.
Интересно, что встарь заводом называлась рыбацкая ватага. Кроме этого, были рыболовецкие поселения - «исады и скамьи» (у нас Скамья верхняя и Скамья нижняя, - два поселения ловцов).
Академик Бэр в 50-е г. XIX в. насчитал в озере 22 вида рыбы. Чудской снеток тогда являлся основной статьей лова и вывоза. Добыча снетка во времена Бэра составляла 150-300 тыс. пудов сухого снетка, т.е. 2400 - 4800 тонн ежегодно. В 1883 -1887 гг. в столицу из Пскова вывозили по железной дороге 240 тыс. пудов сушеного снетка и до миллиона пудов снетка сырого.
Другие сведения говорят даже о вывозе 400 тыс. пудов сушеного снетка. Вывозили и мороженую рыбу, в т.ч. и снетка.
Снеток, по сведениям Л.П. Сабанеева (1844 - 1898), водится в некоторых местах Пруссии, Швеции и Бранденбурга. Были свидетельства, что он якобы встречался на Камчатке.
В европейской России, кроме наших озер, он встречается в Ильмене (отсюда и в реке Шелонь), на Белом и на Валдайском озере (основные места лова). В Онежском озере снеток исключительно редок, а на Ладоге встречается лишь в западных губах. Заносился снеток в Шексну и даже Волгу (в половодье).
Так или иначе, снеток мигрировал по рекам и озерам. Где-то его запускали для разведения. Так, западнее Тарту, в озере Верцъярв снеток появился после 1851 года (попутно заметим, что у с. Ложголово есть речка Верца и озеро Верецкое, - словообразование очевидно, одно - эстонско-финское).
Рыбка появлялась в разные годы в озерах Лаче, Зауломовском, Кубенском и др. Издревле снеток известен на Селигере, в то же время в Чудском озере в древних актах он не упоминается.
В Чудском и Псковском озерах снеток раньше составлял основную массу рыбных запасов, при этом иногда исчезая на годы и годы (как ряпушка). В 1860-х годах снетка в озере не было, как не было его в Псковском озере в 1839 году.
Сегодня сходная и несходная картина на озере. Осенняя путина 2001 года была очень плоха на общий улов, в том числе и на снетка. Рыбаки говорили, что при лове солярки сжигали на большую сумму, чем выручали за пойманную рыбу. Некоторые звенья возвращались с 3-4 ящиками рыбы. Корреспондентам «Гдовской зари» в ЗАО «Гдовский рыбозавод» даже общую цифру улова за осеннюю путину не назвали, - настолько она оказалась мала. Предприятие работало больше на привозном сырье. Говорили, что не стало в озере рыбы, или она ушла к эстонскому берегу.
В эту же путину в колхозе имени Александра Невского за 9 месяцев поймали 140 тонн рыбы, что было на уровне 2-3 последних лет. А ведь раньше за тот же период ловили 210-240 тонн. В сентябре (конкретно) поймали 30 тонн, а в октябре 9 тонн. Так изменяются уловы на практике.
Замечено, что иногда снетка сносит ветром (как говорят) в Нарову, тогда он якобы долго не появляется. О снетке и ряпушке говорят, что это рыбы «периодические», тем более, что у них есть свои рыбы-хищники, например, мелкий окушок, портящий сортность улова. По наличию окушка определяют возраст снетка, ибо взрослого снетка окушок не ест. От поголовья окушка напрямую зависит поголовье снетка. Когда большой окунь охотится на прыгающую из воды мелочь, то в запале издает своеобразный чавкающий звук, далеко слышимый по воде.
Один из рыбаков рассказывал, что лет 6-7 назад к Скамье снесло снетка, и жители черпали его саками прямо с Громовой пристани. Этому же респонденту приходилось видеть ход снетка в виде неширокой ленты (менее метра шириной; снеток шел тесно, рыба к рыбе, опять в Скамье).
Отнюдь не брезгует снетком и чайка. По птичьим стаям рыбаки определяют нахождение снетного стада.
Количество снетного стада зависит и от погодных условий (снеток вырастает больше или меньше). Сильные ветры и даже бури (сам наблюдал волнение в озере силой 4 балла) гонят снетка в другие озера (так у Сабанеева). Жара уничтожает икру, а дождь и холод влияют на развитие капризной молоди.
Зеленая водоросль в виде шариков, составляющая полосы на воде, представляет для снетка органический корм (точнее, мельчайшие ракообразные, гнездящиеся на этих водорослях, - т.н. «снетковый корм»). Кроме этого, считается, что снеток питается донными растениями (тут надо быть специалистом, чтобы уразуметь рацион снетка).
По Бэру иногда снеток переходит для икрометания в северную часть Чудского озера (до половины мая), а потом возвращается в места своего преимущественного обитания - в Псковское озеро, дно которого представляет из себя плоскую подводную равнину (4,5 -6м глубиной), переходящую в богатый водорослями береговой уступ (до 2-х м глубиной). Впрочем, и в Псковском озере икрометание бывает положенным образом (сам процесс достаточно сложно отследить и анализировать, и тут разные авторы придерживаются своих версий).
При плохой (ветреной) погоде снеток всей массой устремляется на нерест в реки и речушки. В это время его черпали саками и ковшами. Известно, что устье р. Великой (т.н. «устья» - дельта) является излюбленным местом снеткового нереста (наравне с разнообразными отмелями, которые хорошо известны рыбакам). В ветреную погоду снеток сбивается в стаи с подветренной стороны - в т.н. «подтишье» (рыбацкая примета).
Нерест снетка в Чудском и Псковском озерах приходится на конец марта - начало апреля, (в других местах этот срок несколько иной). Главный лов (во время нереста) происходит не более трех дней. Этот лов исключительно вреден, ибо влияет на поголовье рыбного стада. Уже в XIX столетии иные рыбаки в нерест снетка не ловили - давали рыбе время для роста.
Осенью и зимой ловится более ценный снеток. Зимний лов происходит с замерзания озера до его вскрытия. Осенний лов существовал встарь с 8 сентября (по старому стилю) и до замерзания. Летний лов в старое время начинался с 1 августа. До того времени
неводы у нарушителей отбирались, а сушильные печи опечатывались.
Ряпушка, как ни странно, наряду со снетком относится к сигам (Сабанеев). Больше Чудского озера ее водится в Онеге. Местами и в Питере ее называли «селедка». Любители ряпушки за рыбацким столом вряд ли будут есть другую пищу, если присутствует копченая ряпушка. Отрадная память детства - копченая ряпушка.
Ряпушка обычно держится на дне, выходя большими стаями охотиться за дафниями, циклопами, личинками, рачками и прочей озерной мелюзгой. Тут ее атакует чайка, по лету которой узнают о выходе ряпушки. Содержимое желудка ряпушки -обычно малоразличимые глазом рачки. Это дало основание говорить, что рыба питается песочком. Лов рыбы периодичен - она то появляется, то исчезает на несколько лет (бывает, надолго, до 30 лет).
Ловецкие артели Чудского озера встарь звались «дружины». Возглавлял дружину т.н. «жорник» (от слов жер, жрать, жрец). Иногда его называли «жердник» (от слова «жердь»; жердью про-норивали через лунки «запас»; лунки называли «чушки»).
Авторитет жерников был непререкаем, ибо в озере были нужны опыт, сноровка, большие знания и просто отвага. Жердник не должен терять присутствия духа в тяжелой ситуации, когда поднимается пурга и льдину уносит в озеро. Вообще, гибель рыбаков на озере -оборотная сторона дружинного лова. И сегодня тема безопасности на озере злободневна. Для берегового проживания рыбаков существовали т.н. «дружинные избы» (кому-то до дома было далеко, да и за делами расхаживать было некогда).
Работников звали «тяглецы» и «коневники» (последние выходили ма промысел со своими лошадьми).
Человек, входивший в дружину в качестве повара, назывался «камора». Он же ходил за лошадьми, он же следил за огнем в «лубье». Огонь разводили на паре кирпичей или в старом металлическом котле.
Камора (почти повар-кок) кормил дружину и на берегу, где дружинники проживали отдельно от поселян.
Статистик Лазаревский, работавший, очевидно, в Гдовском земстве в 70-80 гг. XIX в., и лично объехавший с исследованиями многие селения уезда (в т.ч. промышленные), приводит данные по рыболовству:
«Артели для лова мутниками и мережами состояли из 4 человек. Они сообща приобретали и сеть, и лодку. Артель для зимнего лова крупной рыбы состояла из 12 человек, артель же для ловли снетков была самая большая - от 18 до 24 человек».
Интересен перечень снаряда пайщиков артели, приводимый Лазаревским (к сожалению, статистические издания в XIX веке не всегда приводят имена и отчества исследователей и описываемых; отсюда имя Лазаревского мы не знаем).
«Для лова, кроме невода, требовалось 5 - 10 пудов веревок, пешни (ломы), 2 ворота и 6 лошадей. Лошадей использовали понедельно. Оснастка на одного пайщика обходилась в 30 рублей.
Лов производили днем и ночью. Зимой совершали по 3-4 тони (полных циклов лова), а весной до 8 за день. При хорошем же льде (он должен быть нетолстый и ровный) количество тоней значительно увеличивалось - до 8-10 тоней за ночь. Хорошая тоня дает до 20-30 - пудов рыбы зараз, - целые сани, в пересчете на деньги - 50-300 рублей. Такие тони чрезвычайно редки. Обычные уловы были много скромнее и исчислялись доходом в 3-25 рублей. Соответственно, недельная выручка одного пайщика составляла 3-5, реже 10 рублей, что за зиму давало до 100 и даже до 150 рублей».
Невод на озере называли «запас». На большие неводы использовали коноплю (это сегодня конопля - наркотик). Конопляные неводы, собственно, пеньковые. Использовали и лен - сложнейшую в производстве культуру.
Неводы доходили в XIX веке до 300 сажень (ок. 640 м). «Матня» делалась до 9 сажен (ок. 20 м). Ширина невода бывала 16-20 метров (по некоторым сведениям, до 40 метров). Для перевоза запаса имелся «водовик» - огромные высмоленные сани. На них перевозился и весь инвентарь дружины - жерди, топоры, лопаты, сошила, ледни и т.д. Кроме этого везли дрова, сено, провизию и «лубни» (легкие домики из бересты). В водовик впрягали аж шесть лошадей. Эти же лошади в межсезонье работали в крестьянском хозяйстве, а если рыбак уходил в отход, то и в городе. Лошадь - особое животное, истинный друг и помощник человека во всем.
Выход дружины сопровождали праздные люди и «кошевники» (бедняки, дети, женщины и даже старики). Кошевники помогали вытаскивать невод. Они были необходимы на подхвате, исполняя мелкие поручения. За работу им перепадало рыбы, которую они черпали из специальной «заставной проруби» т.н. «кошками»-ковшами (пока рыба шла негусто; густой улов брали дружинники). В этом можно усмотреть элемент общинного жития - сильный помогает слабому.
Улов бывает «нечистый» - с разной посторонней мелюзгой (обычно, некондицией). Так вместе со снетком в сушку идет ершик, окушок и прочее. Рыбаки сетуют, если улов нечист, да и стоит он меньше. Между тем, местники Чудского озера не считают зазорным кормить рыбой свиней. Иногда кормят и ценной рыбой - по прихоти рыболовов.
Технологию изготовления неводов здесь приводить нет смысла, как нет смысла описывать множество орудий и способов лова.
Любой рыбак может рассказывать о ловле часами. Рыбацкое дело - это целая наука, - непосвященному малопонятная. Краевед здесь может наделать ошибок.
Стоимость невода в 1860-е гг. исчислялась в тысячу рублей серебром, поэтому им владели сообща (у каждого ловца была лишь часть невода). Привозные неводы (да и другие снасть и амуницию) скупали оптом богатое торговцы вроде Громова (Скамья), а затем продавали с барышем для себя. Дорогие неводы покупались по недостатку средств в рассрочку.
Скупка рыбы производилась прямо на льду озера (скупщиков, фактически перекупщиков, называли «прасолы»). К ним уже приезжали торговцы из Пскова, Дерпта, Питера и Москвы. Скупали и местные торговцы, работавшие самостоятельно в столице, например, жители присамрянских волостей, - удачливые торгаши, известные далеко за пределами столичной губернии. В Эстонии любого разносчика и торгаша звали иносказательно «сомряк», пусть даже он был татарин. Дело в том, что эсты почти не владели торговым ремеслом, и отчасти торговую нишу в Эстонии занимали наши земляки, из которых особенно выделялись сомряки.
Крупная и ценная рыба по дороговизне уходила в города, а мелочь и дешевая рыба развозилась мелкими торговцами по окрестностям. Не редок был мен на хлеб, ибо прибрежные деревни стояли обычно на песке и сеять могли очень ограниченно, нередко вовсе не имея земли. Аналогично вели обмен русские рыбацкие деревни на западном берегу (в Эстонии). Эсты осваивали мастерство рыбного лова основательно и неспешно. Сегодня они замечательные рыбаки и рыбохозяйственники. Есть у них и браконьерский элемент, что свидетельствует о полном овладении ремеслом. Сушеный снеток в 1860-х гг. у скупщиков прямо на месте стоил 3-5 рублей за пуд. При этом учитывали спрос, объем улова и время года (рыбная продажа возрастала в посты). Некоторые авторы приводят цифры дохода от ловли рыбы на Чудском озере (в 1850-е гг. до 300 рублей, очевидно, на одного работника). Много это или мало, сегодня сказать сложно, но те же авторы сообщают, что этих денег «недоставало на покрытие всех издержек». Сообщалось, что в эти годы ловом рыбы на обоих озерах промышляло 1500 дворов. Лазаревский в издании 1886 года указывает 2916 дворов в уезде, занимавшихся рыбным ловом. Из них только 2788 дворов (96 %) приходились на приозерные волости, примыкающие к Чудскому озеру, остальные дворы рыбачили на Самро (128 дворов). Эта цифра могла быть неточной, поскольку можно предположить, что изредка рыбачили и неозерные крестьяне.
Всего в 1886 году рыбачило 12 % крестьян уезда, - 3344 чел. (такова была статистика). В Спицынской волости от всех работников рыбаков было 61 %, в Ремедской 42 %, а в Добручинской 30 % (704 двора, 735 чел.). Статистика близкого соответствия числа дворов и лиц рыбацкого состояния говорит о том, что в озеро брали только взрослых сыновей, которые по состоянию своему уже могли внести пай, но жили еще с отцами.
И сегодня география продажи чудской рыбы достаточно обширна. Так, гдовское русско-польское совместное предприятие «ГРиКО» (руководитель Кшиштоф Ольчик) экспортирует филе судака и окуня в Польшу и Германию. Знакомы с продукцией этого предприятия (рабочая численность 85 человек) жители Голландии и Франции. Примечательно, что предприятие делает филе и своим смежникам - фирмам: «Трейд визит» (Псков), «Саймон» (Москва) и другим. Работают на «ГРиКО» жители Гдова, Добруч, Любимца и Сланцев
Производительность предприятия в 2001 году составила 100 тонн филе в месяц. При нестабильном, а иногда и скудном чудском улове, сырье приходится завозить из других рыбодобывающих районов, например из Ростова, Астрахани и даже Казахстана. Переброски на местную переработку с Ладоги - не редкость.
Завозят рыбу разных (даже неозерных) видов. Завозят, например, треску и лосося. Раньше наровский лосось в озере был и являлся не основной промысловой рыбой. Сегодня ему не пройти Нарову.
Оснащение современных предприятий рыбообработки не идет ни в какое сравнение с производством в XIX веке, но все равно ручной труд (очень тяжелый) остается практически основным. Ручная работа касается мойки, чистки, сортировки, резки и замораживания рыбы. Сегодня быстрая заморозка осуществляется с помощью азота. Рекордная выработка заготовки филе - 500 кг в день. Приобретен автоматический барабан для механической чистки рыбы.
Снасти и снаряжение для старого лова отчасти поставляли т.н. «осташи» - производители из г. Осташков, Тверской губернии, известные конкуренты местным производителям снастей и амуниции. Технология осташей во всем была лучше - сети мельче ячеей, сапоги легче ходом. И цена привозного товара была значительней. Скупали ее оптом и в розницу, - кому как позволяли деньги (один из скупщиков - П.К. Громов, Скамья).
Кожаная одежда дружинников (сапоги, рукавицы и передник) ежедневно смазывалась дегтем. Кожевники работали в Сыренце, Яме, Скамье, Березье (в Эстонии), Нина (в Эстонии, русское название Нос), Кирепи (в Эстонии, русское название Костино). Сыренецкие сапоги были известны по всей Эстонии.
Шапка дружинника была обычно кожаная и на овечьем меху. Тулуп надевался на холщовую рубаху, а поверх тулупа надевался «рябик» - простой кафтан из холста, одного покроя с тулупом.
Рябик опоясывался кушаком, шею повязывали платком. Штаны шили меховые с холстом поверху, до пят. Чулки дружинники носили шерстяные, да еще одевали холщовые «онучи».
В рукавицы для тепла и сухости напихивалась солома. При намокании ее просто меняли.
Рыбаки уходили в озеро иногда на 25 верст, выстраиваясь целым станом. Для проживания имелась т.н. «лубья» (избушки), - 1 кв. аршин площади (ок. 2x2 м, чуть более), куда набивалось до 20 человек на ночлег. Там же готовили пищу и хранили припасы. Лубья выстраивались в т.н. Гдовский ряд, против которого становился Дерптский ряд лубьев - эстонский. Так жили неделю. В воскресный день возвращались домой, на молебен и дележ денег. Жерднику за постой дружины полагалась особая плата. Меньше всех получал камора.