По-видимому, в пределы раскопа вошел угол другого такого же сооружения, большую часть которого уничтожила проходящая здесь лесная дорога.
Полученный при раскопках вещевой материал представлен в первую очередь фрагментами бронзовых украшений, стеклянными и – реже – каменными бусами. Все вещи носят следы пребывания в огне. Керамика представлена фрагментами исключительно лепных сосудов.
Представляется целесообразным подойти к бескурганному могильнику Которск IX как к своеобразному закрытому комплексу и, после рассмотрения отдельных категорий и типов вещей, попытаться возможно более узко датировать памятник в целом. Такой подход обусловлен как степенью сохранности памятника, его характером, так и отсутствием разработанной хронологи для древностей Северо-Запада I – начала II тысячелетия н.э.
Как уже отмечалось, вещевой материал представлен в первую очередь фрагментами бронзовых украшений и бусами.
Одной из наиболее частых находок являются обломки крупных бронзовых орнаментированных спиралей, получивших в литературе условное наименование "накосников". Встречено 23 фрагмента от не менее чем двух таких спиралей с продольными бортиками по краям и продольным утолщением в центре, орнаментированным насечками (рис. III: 9, 22). Аналогичные "накосники" известны в слое Е1 Староладожского Земляного городища, в сопках Северного Поволховья (Новые Дубовики, Победище), Восточного Приильменья (Заручевье, Левоча, Воймерицы), Пооредежья (Пристань I). "Накосники" такого типа, скорее всего, следует относить к IХ-Х вв., может быть, исключая первую половину IX в века [2]. Встречены также фрагменты других "накосников" – неорнаментированных, плоских в сечении (рис. III: 21); неорнаментированных плоско-выпуклого сечения (рис. III: 28); треугольных в сечении, с насечками по внешнему ребру (рис. III: 11, 12). Все они находят свои аналогии в тех же памятниках.
Другой широко представленной в коллекции категорией являются браслеты (рис. III: 10, 13, 14, 23-25), которые по аналогиям датируются в основном IX - Х вв. Среди них особого внимания заслуживают фрагменты бронзового, 8-гранного в сечении браслета с расширяющимися концами, три смежных внешних грани которого орнаментированы крестообразными насечками (рис. III: 10). Массивные браслеты с утолщающимися концами, в том числе восьмигранного сечения, распространяются еще в третьей четверти I тысячелетии н.э. Однако ближайшей аналогией которскому может служить такой же браслет с крестовидным орнаментом (но выполненным пуансоном), встреченный во втором ярусе погребений сопки № 3 у деревни Новые Дубовики, надежно датируемый IX веком [3]. Фрагмент сходного браслета с тем же крестовидным орнаментом найден на поселении в урочище Курская Гора в верховьях Луги, содержавшем вещи "сопочного круга" и исключительно лепную керамику, то есть относящемся к IX – началу Х века. Интересен также фрагмент центральной части узко-массивного ладьевидного литого бронзового браслета, орнаментированного "гусеничными" валиками и пуансонным орнаментом (рис. III: 24). Сходные узкомассивные браслеты найдены, в частности, на одном из локальных центров Полужья – Передольском погосте [4].
Несколькими экземплярами представлены бронзовые подковообразные фибулы и их фрагменты. Из них полностью сохранилась миниатюрная спиралеконечная фибула с дугой круглого сечения, равномерной толщины, довольно архаичного облика (рис. III: 8). Точная ее аналогия известна, между прочим, в V ярусе Староладожского Земляного городища, датируемом около 843 – около 865 годов [5].
Встречены также 2 литые бронзовые пуговицы с пластинчатыми ушками (рис. III: 17); одно целое и несколько фрагментов проволочных височных колец небольшого диаметра (рис. III: 1, 2); своеобразные бронзовые пронизки в виде куба со срезанными углами (рис. III: 15, 16). Одна из этих бронзовых пронизок украшена глазковым орнаментом и совершенно аналогична пронизке, входившей в состав ожерелья из кургана 1 в могильнике у деревни Криуши. По уточненной хронологии этот комплекс датируется временем около 1116 года, однако пронизка из него представляет собой "экземпляр очень подержанный" [6]. Аналогичная пронизка найдена Г.В.Штыховым в погребении по обряду кремации в кургане 3 группа Озерцо II Минского района [7].
Было найдено 8 трапециевидных подвесок, среди которых как гладие (рис. III: 3-5, 7), так и тисненые (рис. III: 6). Две из трапециевидных подвесок были привешены к пятиугольным обоймицам (рис. III: 4). Такие привески с обоймицами находят свои аналогии в сопках: во втором ярусе сопки у деревни Репьи в Верхнем Полужье и в содержавшем остатки нескольких захоронений деревянном ящике, расчищенном на вершине сопки 2 в группе сопок Сковородка II в бассейне Плюссы [8]. Комплекс вещей из деревянного ящика в Сковородке может быть отнесен к середине Х – началу XI столетия. Тот же промежуток времени получен в результате радиоуглеродного анализа остатков самого ящика.
Поясной набор в материалах могильника представлен несколькими невыразительным накладками. Предметы обихода единичны: бронзовая 14-гранная гирька со знаками кратности (рис. III: 18), калачевидное кресало с широким язычком (рис. III: 26), железный пробойник (рис. III: 27), несколько обломков ножей (рис. III: 29), заклепка (рис. III: 36).
Среди сделанных находок интерес представляют немногочисленные предметы вооружения и снаряжения.
Наиболее массовое оружие – топоры – представлены обломком щекавицы (рис. III: 31) и железным клином (рис. III: 30).
Находки деталей луков и снаряжения лучников редки. В слое могильника Которск IX был найден колчанный крюк (рис. III: 32), имеший треугольную пластину, на обратной стороне которой сохранились 3 штифта, крепившие его к кожаной основе, и трехгранное жало. Аналогичный крюк несколького большего размера был найден при раскопках Гнездовского поселения в 1998 году [9]. Единственный найденный в могильнике наконечник стрелы – обломок побывавшего в огне ланцетовидного наконечника с пером линзовидного сечения (рис. III: 33). Аналогичные наконечники были находимы в слое пожара селища Которской погост.
Снаряжение коня представлено прямоугольной железной подпружной пряжкой (рис. III: 34) и половинкой удил, которая может быть отнесена как к типу IV, так и типу V по А.Н.Кирпичникову [10] (рис. III: 35). Удила IV типа, состоящие из двух подвижных звеньев и двух колец, - наиболее массовая и универсальная форма, распространенная на Руси на протяжении X-XIII вв. Удила V типа характеризуются наличием среднего звена, оформленного в виде восьмерки. В сводке А.Н.Кирпичникова учтено 5 экземпляров удил этого типа, датируемых X – первой половиной XI в. и связанных с Северной Русью [11] – Юго-Восточным Приладожьем, Новгородом и Владимирской землей. Появление удил этой формы автор сводки связывает с северными и северо-западными соседями.
В коллекции широко представлены стеклянные и каменные бусы – один из наиболее ярких хронологических индикаторов. Наиболее часто встречались крупные и мелкие бусы из прозрачного желтого (рис. III: 37, 39, 40) и темно-синего (рис. III: 38, 43) стекла и желтый рубленый бисер (рис. 6: 41). Встречены также оранжевые и печеночно-красные бочонкообразные бусы (рис. III: 42), одно- и многочастные лимоновидные пронизки желтого стекла (рис. III: 37, 39, 40), лимоновидные продольно-полосатые бело-коричневые бусы (рис. III: 46), черные непрозрачные глазчатые (рис. III: 45), а также некоторое количество стеклянных бус, не представленных серийно на памятниках Северо-Запада и не имеющих точной хронологической привязки. Набор стеклянных бус в целом характерен для IX - первой половины XI веков [12].
Сердоликовые бусы представлены следующими типами: шаровидные (рис. III: 48), 14-гранная уплощенная, 8-гранная призматическая (рис. III: 47), круглые граненые (рис. III: 49). Бусы из хрусталя представлены одной шарообразной и несколькими гранеными неправильно-овальной формы (рис. III: 50-51). Эта последняя разновидность бус редка и помимо Которского селища встречена лишь в культурных напластованиях Ладоги, в кургане 10 курганной группы Черезборицы [13] и в отдельных памятниках Швеции.
В целом вещевой комплекс позволяет датировать время функционирования могильника довольно широко – в рамках IX - Х вв., может быть, включая первую половину XI в. При этом изделия из металла как-будто тяготеют к началу этого временного отрезка, а бусы – к его концу, не вступая, однако, в хронологическое противоречие. Возможно, этот момент объясняется степенью разработанности хронологии и состоянием изученности памятников IX - XI веков.