Древний Псков: История. Искусство. Археология. Новые исследования - Ямщиков С.В. 1988 » Страница 9

Древний Псков: История. Искусство. Археология. Новые исследования - Ямщиков С.В. 1988

Содержание

Художественные памятники Псково-Печерского монастыря (материалы к исследованию)

Ю. Г. Малков

Историко-художественная оценка произведений древнерусского искусства, собранных на протяжении трех столетий в стенах замечательного архитектурного ансамбля, Псково-Печерского монастыря, представляется все еще задачей весьма проблематичной, поскольку до сих пор не имеется ни достаточно полного свода всех монастырских памятников, ни более или менее подробных описаний и характеристик отдельных произведений; при этом нет и необходимого точного представления о степени их сохранности и позднейших подновлений. Лишь несколько сообщений о ценностях и раритетах монастырской ризницы да скупые упоминания об отдельных иконах в двух-трех общих описаниях обители, изданных в прошлом столетии,- вот практически и все, что мы имеем сегодня из литературы об этом значительном художественном собрании (См.: Покровский Н. Заметки о памятниках псковской церковной старины // Светильник. 1914. № 5-6; Архимандрит Аполлос (Беляев). Первоклассный Псково-Печерский монастырь. Остров, 1893; Шереметьев С. Д. Псково-Печерский монастырь. СПб., 1895; Синайский В. Псково-Печерский монастырь. Рига, 1929.). Именно поэтому целью настоящего очерка является попытка дать хотя бы предварительное описание состава собрания на сегодняшний день, отнюдь не претендующее на исчерпывающую полноту, но могущее реально способствовать дальнейшей атрибуционной работе с печерскими древностями.

Хотя Псково-Печерский монастырь был основан в 1473 году, важнейшие его сооружения относятся лишь ко второй и третьей четвертям XVI столетия (См. Рабинович Г. Архитектурный ансамбль Псково-Печерского монастыря // Архитектурное наследство, 1956. № 6. С. 57-86; Малков Ю. Г. Новые материалы к истории архитектурного ансамбля Псково-Печерского монастыря // Реставрация и исследования памятников культуры. М., 1982. Вып. 2. С. 65-81.). Не древнее этого времени и сохранившиеся в монастырском собрании памятники: стенные росписи, иконы, шитье и произведения декоративно-прикладного искусства XVI - XVIII веков.

Монастырь уже к середине XVI века стал значительным центром местной художественной и культурной жизни: отсюда шли на запад миссионеры, воздвигавшие в близлежащих районах юго-западной Эстонии храмы, которые необходимо было снабжать книгами и иконами, поэтому в обители имелись свои писцы и мастера-иконописцы; здесь велось летописание на основе собственной литературной традиции и была собрана неплохая библиотека - недаром именно тут сохранился список такого выдающегося памятника отечественной литературы, как "Сказание о погибели земли русской" (Хранится в Государственном архиве Псковской области (далее - ГАПО, собр. Псково-Печерского монастыря, ркп. № 6O)). Немало икон поступало сюда в качестве вкладов московских государей и именитых столичных и местных псковских родов, вследствие чего художественные сокровища монастыря дают ценный дополнительный материал для изучения псковского и - шире - общерусского древнего искусства.

Одним из наиболее ярких свидетельств о характере местной монастырской художественной мастерской в середине XVI века являются сохранившиеся здесь стенные росписи, возникшие в период игуменства Корнилия (1529 - 1570), бывшего не только способным монастырским администратором-строителем и миссионером, но и писателем, историографом, художником-иконописцем (См.: Преподобный Корнилий Печерский. М., 1909; Петухов Е. В. О некоторых исторических и литературных фактах, связанных с именем Успенского Псково-Печерского монастыря в XVI и XVII вв. // Труды X археологического съезда. Рига, 1899 Ч. I; Творогов Л. А. Вновь открытая летопись // Псковская правда. 1945. № 224.).

Стенные росписи ныне имеются в двух храмах обители - в Благовещенской трапезной церкви, построенной в 1540 году, и в Успенской пещерной церкви, первоначально освященной в 1473 году, но значительно расширенной в 1522 - 1523 годах и расписанной несколько позже.

Стенопись Благовещенского храма еще ожидает разведочных работ и возможного раскрытия из-под позднейших побелок; сейчас видны лишь отдельные фрагменты орнаментальной росписи и остатки (в алтаре) полурасчищенной древней надписи весьма плохой сохранности, где, однако, нам удалось прочитать дату росписи: "...Благовещения в лета 7056 (1547)... сентября Богородицы... повелением благоверного... и при игумене Корнильи..."

В монастырской Переписной книге 1639 года имеется также свидетельство о том, что храм был расписан и снаружи: "А у церкви с лица над окном написан настенным письмом Господь Саваоф поясной и Благовещение Пресвятей Богородицы. А на трапезе написано с лица настенным же письмом образ Пречистые Богородицы Одегитрия" (Ленинградское отделение Института истории АН СССР (далее ЛОИИ АН СССР), ркп. 115/1178, л. 60; ГАПО, ф. 499, № 112.).

В описании Печерского монастыря, датируемом 1602 - 1603 годами, говорится и о некоторых других наружных росписях. Так, на Никольской, в то время главной, въездной башне "с прихода" имелось "настенное письмо": "...писано Софей Премудрость Божия, а входя в башню над враты настенное же - образ Пречистыя Богородицы Одигитрия" (Описание помещено в виде отдельной главы в сводной редакции "Повести о Псково-Печерском монастыре" (ГПБ, ркп. Пог. № 628). Полный текст описания опубликован: Малков Ю. Г. Указ. соч. С. 77-79 (ГПБ, ркп. Пог., л. 222 об.)). Существовала роспись и на подй стене пещерного Успенского храма - "над дверми церковными под кровлями, на подделе каменом, написана Живоначальная Троица; над другими дверми в паперть (т.е. над входом в существующую и ныне подземную галерею с западной стороны храма.- Ю. М.) написано Успение Пречистыя Богородицы; над пятию окнами под кровли писано настенное же писмо" (Там же. Л. 223 об.). Заметим, что на хранящейся и ныне в монастыре иконе с изображенем обители (XVII в., под частичной записью) в килевид-ных арках нижнего ряда кокошников, поддерживающих барабаны с главками Успенского храма, также видны росписи с представленным в них деисусом (См.: Малков Ю. Г. Новые материалы к истории архитектурного ансамбля Псково-Печерского монастыря. Ил. 13.).

Стенописью была украшена и расположенная восточнее Успенской церкви монастырская погребальная пещера - в описании 1602-1603 годов об этом сказано следующее: "...над дверми же пещерными имуще писание сицево: "Богом зданныя пещеры", над тем же надписанием настенное писано Лазареве востание. В Богом зданную же пещеру пашед, прямо 6 ступеней; написано настенное: образ Господа нашего Исуса Христа Вседержителя. Под образом гроб первого старца Марка (То, что здесь был написан Вседержитель, подтверждает и "Повесть о Псково-Печерском монастыре", сообщая о поставлении гроба Марка "под Спасовым образом, прямо дверей" (ГПБ, ркп. Пог. № 628, л. 280 об.)). На левой стране на столпе написан образ Пречистыя с Превечным Младенцем Господем нашим Иисусом Христом да преподобный первый старец Марк да игумен Корнилий Печерский" (Там же. Л. 226 об. - 227.). Судя по тому, что здесь упомянут Корнилий (казнен Иваном Грозным в 1570 году), эта пещерная роспись возникла уже в конце XVI века. Композиция "Воскрешение Лазаря", написанная на наружной стене, была, вероятно, впоследствии, в XVIII веке (если она вообще сохранилась), закрыта позднейшей облицовкой - "каменным прикладом", или "подделом", - и в любом случае ныне утрачена для нас; росписи же в самой пещере, возможно, и сейчас сохраняются под позднейшей побелкой - ответить на это смогут лишь разведочные зондажи, причем описание 1602 -1603 годов послужит ценным подспорьем для будущих исследователей.

Сейчас о монастырских стенописях приходится судить только по сохранившейся их части в Успенской церкви. В 1970 году здесь была расчищена роспись предалтарной стены придела Антония и Феодосия Киево-Печерских, вскоре же появились и первые публикации этого памятника (См.: Малков Ю. Г. Новый памятник живописи древнего Пскова//История СССР 1971 № 6. С. 220-224; Ямщиков С. В. Печерские фрески // Декоративное искусство. 1971. № 7. С. 32-33.).

В росписи представлены подвижники-монахи, торжественно шествующие с молитвенно воздетыми руками - от дверей жертвенника и диаконника к царским вратам. В подборе изображений отдельных святых оказались сугубо монашеские вкусы: процессия эта состоит лишь из учителей аскезы, отшельников, составителей уставов монашеского жития. На левом участке стены расположены фигуры (слева направо) Онуфрия Пустынного (Великого), Саввы Освященного (Иерусалимского), Антония Великого и Антония Киево-Печерского. На правом участке, между вратами и дверью в диаконник, изображены (справа налево): Марк Фрачский, Макарий Египетский, Евфимий Великий и Феодосии Киево-Печерский. К сожалению, сохранность фигур оставляет желать лучшего. Фигуры на левом участке сохранились главным образом поколенно (Антоний - почти по пояс), фигуры же на правом участке - весьма фрагментарно: так, изображение Феодосия почти полностью погибло, а у трех других фигур утрачены лики и частично руки (утраты ныне реконструированы, к тому же с весьма относительным приближением к стилю оригинала).

Над входом в жертвенник расчищен участок росписи с образом Спаса Нерукотворного, над дверью в диаконник - фрагмент изображения шестикрылого серафима. Дверные арочные проемы обведены по краю широкой лентой орнамента; вдоль всей стены, под фигурами преподобных, проходит декоративный фриз с "полотенцами", украшенными кругами, с несложными, но изящными узорами.

Принцип размещения росписей на алтарных преградах достаточно традиционен. На Руси такие росписи с фигурами отдельных святых на предалтарных стенках существовали уже в эпоху Рублева или даже несколько ранее, восходя к подобным же системам, применявшимся на христианском Востоке и на Балканах как в обычных, так и в пещерных храмах (Появление фресковых иконостасов, написанных прямо на предалтарной стене, например в Сербии и близлежащих районах, прослеживается в период с конца XIII по конец XVI в. (Бела церковь Каранска и церковь Богородицы близ Враньа - конца XIII - начала XIV в., церковь в Старонагоричино, церковь Введения в Липляне, Богородичная церковь в Куршумлии, храм монастыря Богородицы в Модруште близ Пореча - XIV в.). Немало подобных примеров можно привести и для XVI в. - это фресковые иконостасы в Сретенском монастыре под Овчаром, в церкви Яначкого Поля близ Нового Пазара, в церквах села Кучкова в Скопской Црной Гори и села Шопско Рударе близ монастыря Псачи, в церкви в Поблаче близ Рудога (см.: Свет. Душани##. Полимъе и задужбина Мехмед паше Соколови##а у Побла##у код Рудог. Београд, 1967). Заметим также, что с этой балканской традицией могли познакомить непосредственно печорских художников или паломники, ходившие, например, на Афон, или даже выходцы оттуда. Свидетельством возможности таких связей может служить, в частности, любопытная запись в конце текста "Уложения о ектеньях" в печорской рукописи XVI в. (ГПБ, ркп. Пог. № 1554) о том, что "Уложение" было принесено "от афонскыа горы в пречестную обитель в Плесков Печерскаго монастыря святыя Богородица кир иеромонахом Левкиею Каппадокиянином в лето 7060 де-вятаго", т.е. в 1560-1561 гг. (л. 51)). Такого рода росписи имеются и в Успенском, и Благовещенском соборах Московского Кремля, в соборе Саввино-Сторожевского монастыря, в Троицком соборе города Александрова. Уже в 1970-е годы был расчищен еще один любопытный аналог из области тверской живописи - идентичная по типу печерскому Онуфрию фигура одноименного святого в росписи предалтарной стены Вознесенского собора Оршина монастыря, где стенопись, как справедливо полагает Г. В. Попов, была создана не позднее третьей четверти XVI века (См.: Попов Г. В., Рындина А.В. Живопись и прикладное искусство Твери XIV-XVI вв. М" 1979. С. 237, 240. Ил. на с. 237.).

69. Антоний Печорский. Фреска Успенского собора. XVI в.

Сохранившиеся фрагменты печерской росписи указывают на достаточно высокое мастерство местных художников, хотя и несут уже на себе печать определенного творческого кризиса, характерного для искусства эпохи правления Ивана Грозного. Увлечение мастеров XVI века линейно-графическими элементами приводило их к соответствующему (и, надо отметить, порой несколько нарочитому) усилению плотности красочной поверхности, должной выдержать теперь подчеркнутое "давление" графики: особая определенность и однозначность, почти весомость красочных слоев характерны и для цветового решения печерской росписи. Строгие, чуть глуховатые цвета одежд (голубовато- и темно-серый, нескольких оттенков фиолетовый и сиреневый) сочетаются здесь с различными по тону и глубине коричневыми и рыжевато-желтыми охрами ликов и рук, написанных в типичной для стенописей второй половины XVI века жестковатой манере, довольно близкой иконописной.

Стилистические особенности росписи, равно как и некоторые факты из истории монастырской жизни и строительства обители, позволяют датировать этот памятник 50-60-ми годами XVI столетия. При этом достаточно сравнить печерскую роспись с известными стенописями Чудова монастыря в Московском Кремле середины XVI века, Успенского собора в Свияжске 1561 года и Спасо-Преображенского собора в Ярославле 1564 года, чтобы убедиться в определенной близости идейной и формальной структуры ее образов художественному строю этих классических росписей третьей четверти XVI столетия. Создатель печерской стенописи был безусловно знаком с "официальным" искусством, насаждавшимся самодержавной Москвой в этот период в общегосударственных масштабах. В то же время его искусство неразрывно связано с псковской художественной средой. Существует немало параллелей печерской росписи в иконописи Пскова, и в качестве примера сошлемся хотя бы на икону "Избранные святые" из села Озеры под Гдовом (Псковский государственный историке-художественный и архитектурный музей-заповедник) (Воспр.: Живопись древнего Пскова. Новые открытия: Каталог выставки. М.. 1972. Табл. (б/н)), почти полностью, но в еще более обостренно графическом иконном варианте совпадающую (по своим стилистическим особенностям) со стилем печерской росписи.


70. Преподобный Онуфрий и Савва Первосвященный. Фреска Успенского собора XVI в.	71. Спас Нерукотворный. Фреска Успенского собора XVI в.

Наряду со стенописями в стенах монастыря сохранилось и немалое число древних икон. Исчерпывающее представление о составе монастырского иконного собрания к концу XVI века дает дошедшая до нас опись Псково-Печерской обители, составленная не ранее конца 1585 года и не позднее 1587 года (См.: Псково-Печерский монастырь в 1586 г. // Старина и новизна. СПб., 1904. Кн. 7, С. 255-272.), в свою очередь, явившаяся дополненным и расширенным вариантом несохранившейся (или пока не найденной) более древней описи, составленной в годы игуменства Корнилия - в то время, когда в 1556-1558 годах проводилась общая перепись псковской земли. В описи 1585-1587 годов самым подробным образом перечислены храмовые иконы, их оклады, подвесные шитые пелены, утварь, светильники, книги. Для удобства сравнения состава икон, отмеченных в описи, с современным состоянием собрания представляется полезным произвести их выборку из описи, расположив все памятники по группам, связанным с отдельными монастырскими храмами. В результате такой выборки полный состав иконного собрания некогда выглядел следующим образом:

72. Успение с клеймами. XVI в. Фрагмент

Успенская церковь с приделом Антония и Феодосия Киево-Печерских

1) иконы "Успение Богородицы" (от 6 до 8 икон) (Точное число икон с этим сюжетом установить невозможно, поскольку в описи имеются отдельные неясности и, по-видимому, повторы (ошибки переписчика?)), в том числе образ Успения "старый", то есть XV века, существовавший еще с основания монастыря, и "Успение в чудесех" 1521 года;

2) иконы в местном ряду иконостаса, на стенах и у столбов: "Антоний Киево-Печерский"; "Феодосии Киево-Печерский"; "Спас с господскими праздниками" 1583-1584 годов (вклад Пелагеи Пушкиной); "Никола Великорецкий, в чудесех" 1560-х годов (вклад Павла Заболоцкого); "Богоматерь Одигитрия" (выносная); "Спас" ("пядница", "вылитая на медных басмах"); "Богоматерь Владимирская" с изображением праздников и святых - "по сторонам и внизу" (вклад Игнатия Блудова); "Богоматерь Умиление" ("пядница" в киоте со створками, на которых помещались изображения святых); "Богоматерь Владимирская" ("локотница"); местный образ Антония и Феодосия Киево-Печерских (на золоте); четырехчастная икона ("пядница большая") с изображением "Воскресения Христова", "Успения"; "Моления Пречистой" и "Усекновения главы Иоанна Предтечи"; местная икона "Богоматерь на престоле с архангелами Иоанном Предтечей и Иоанном Богословом" с "господскими праздниками" на полях (вклад игумена Никона, управлявшего монастырем с 1583 года); "Параскева Пятница в мучении"; "образ Николы и иных святых, на золоте";

3) разные небольшие иконы: 24 "пядницы" с изображением праздников и святых - "на полотенцах, на золоте, писано по обеим сторонам" (т.е. так называемые "таблетки"), "да в церкви и в алтаре 62 пядницы больших и середних и меньших, обложены басмы серебряны, золочены", 12 "икон месячных (т.е. миней - Ю. М.) на золоте";

4) "двое дверей царских со столбцами и сенями";

5) несколько икон, вывезенных из близлежащих церквей и хранившихся в монастыре вследствие разорения последних во время Ливонской войны: "Рождество Христово" - выносной образ на золоте, принесенный "из Новаго городка Ливонского, из села из Тонина в войну литовских людей в 89 г." (т. е. в 1580-1581 годы); "образ Живоначальныя Троицы на золоте местной, взят с Агиревскаго погоста Новаго городка Ливонскаго"; "за левым клиросом меж столпов вверху деисус на золоте, 9 икон... Спасов образ да Пречистый да Иванна Предтечи да Архангела Михаила и Гавриил, апостоли Петр и Павел, Иван Богослов, Андрей Первозванный" (также принесены с Агирева в 1580-1581 годы); "деисус местной, 9 икон на золоте: образ Спасов да пречистый да Иванна Предтечи, Архангел Михаил и Гавриил, апостоли Петр и Павел и святители Василий Великий, Иван Златоуст; взят из Топинского погоста Новаго городка Ливонскаго, а писал тот образ в Топино печерской игумен Корнилей";

6) в открытой галерее Успенского храма, под навесом, покоившимся на столбах (Этот навес на столбиках перед подй стеной храма хорошо виден на иконе XVII в. с изображением монастыря (см.: Малков Ю. Г. Новые материалы к истории... Ил. 14)), помещалась "перед церковью икона Пречистый Богородицы явление апостолам в преломлении хлеба, на золоте, да 6 паникадилец медяных" (висевших под арками галереи - перед входом и пятью окнами).

73. Вид Псково-Печерского монастыря на иконе XVIII в.

Благовещенская церковь

1) в собственно храме имелись: девятифигурный деисус (Спас, Богоматерь, Иоанн Предтеча, два архангела, апостолы Петр и Павел. Иоанн Богослов и Андрей Первозванный), местный образ Благовещения, "образ святых великомученик четыредесяти, иже в Савастеи, местная", "двери царския и сень, резь золочена";

2) в трапезной палате при храме находились: "образ Похвалы Пречистый Богородицы"; икона "Богоматерь Одигитрия" (с 6 праздниками на полях); икона "Седмица"; "Над дверьми деисус в киоте"; икона "Успение Богоматери" ("пядница большая"); икона "Спас Нерукотворенный"; "образ Николы чудотворца, пядница большая"; "середи трапезы у поставца деисус на красках, в киоте с господскими праздники и с пророки" (вероятно, типа "Походной церкви") (В Переписной книге 1639 г. об этой же иконе сказано: "... среди трапезы у столпа деисус на красках з господскими праздники, пред ним паникадило медное" (л. 63); причем указание "у столпа" косвенным образом указывает и на размер иконы - вряд ли она была более метра шириной, учитывая, что столпы в палатах редко бывали большего сечения. О типе подобной приставной иконы прекрасное представление дает другая псковская икона "Походная церковь," третьей четверти XVI в. из собрания Калининской областной картинной галереи. Ее создание связывается с деятельностью Саввы, игумена Псково-Печерского монастыря, бывшего затем в 1570-1572/73 гг. тверским епископом (см.: Попов Г. В., Рындина А.В. Указ. соч. С. 236-237. Ил. на с. 235. Размер этой иконы 64 * 98 см)).


74. Никола. Скульптурное изображение и рама с клеймами жития. XVI — XVII вв.	75. Рама с клеймами жития. Николы. XVI — XVII вв. Фрагмент

Никольская церковь

1) "деисус на золоте, 7 икон" (с апостолами Петром и Павлом), "образ Николы чудотворца местной, в чудесех", "образ Успение... на золоте";

2) "двери царския и сень и столицы на золоте":

3) "в алтаре и в церкви образов 10 пядниц на золоте".

Церковь Сорока мучеников (Эта церковь была впервые основана в самом монастыре, но впоследствии вынесена за монастырские стены и поставлена "перед святыми... Никольскими воротами, на горе" (см.: Псково-Печерский монастырь в 1586 г. // Старина и новизна. С. 270). Храм неоднократно уничтожался во время частых осад монастыря, но всегда восстанавливался, при этом иконы из храма переносили в смутную пору в монастырь. Из описи 1585 - 1587 гг. видно, что очередное здание церкви Сорока мучеников в эти годы как раз строилось (после осады монастыря войсками Батория): "...а на дворце церковь... деревянна нова, не совершена", иконы же, предназначенные для восстанав-вливаемой церкви, хранились в обители: "... а образов в церкви - в монастыре..." (см. там же))

1) тринадцатифигурный "деисус местной" (Спас, Богоматерь, Иоанн Предтеча архангелы, Феодосии и Антоний Киево-Печерские, Варлаам Хутынский, Леонтий Ростовский, Петр-митрополит, Ефрем Сирин, Савва Освященный и Иоанн Дамаскин;

2) "двери царския на красках, да на северных дверех разбойник";

3) "трапезных образов, в притворе ставити - 4 иконы больших местных: Пречистыя Богородицы да Ивана Предтечи, апостоли Петр и Павел, Антоней и Феодосей Печерские, Сергий Радунежский, Варлаам Хутынский";

4) "пядница большая на красках - оораз Никола чудотворец", "пядница же большая на красках - святыя великомученицы Параскевы, а по сторонам мученица Екатерина да мученица Варвара", "Да 16 пядниц на золоте, да 3 на красках".

Таким образом, судя по описи, к концу XVI века в монастыре имелось около 215 храмовых икон, и, естественно, какое-то число келейных (число последних не могло быть большим, поскольку монахов в монастыре насчитывалось тогда, по-видимому, лишь несколько десятков). В целом можно предположить, что общее количество икон в этот период приближалось к тремстам. Иконографический состав перечисленных икон вполне типичен для XVI столетия; факты монастырского строительства также указывают на возникновение большинства этих икон в течение полувека, предшествовавшего времени составления описи.

Даже учитывая, что некоторое (но, впрочем, весьма небольшое) число икон появилось в обители в качестве вкладных, можно не сомневаться в том, что в основном монастырские иконы были все же местного производства: какая-то их часть выполнялась в Пскове по заказу монастыря, но немало их было создано и в самой обители - в местной иконописной мастерской, деятельность которой в период игуменства Корнилия, то есть в 1530-1560-е годы, должна была быть весьма активной. Недаром как монастырские предания, так и свидетельство описи отмечают причастность самого Корнилия к иконописному делу. Здесь нелишне заметить, что именно Корнилий основал ряд храмов в приграничных районах, проповедуя православие среди местной народности сету (См.: Петухов Е. В. Указ, соч.; Серебрянский Н. Очерки по истории монастырской жизни в псковской земле. М., 1908. С. 342, 343.); причем новые храмы игумен сразу же снабжал всей необходимой богослужебной утварью, книгами и иконами, писавшимися как им лично, так и под его присмотром в монастырской мастерской. Следует также подчеркнуть, что изготовление икон для окрестных церквей вообще было обычным для монастыря делом: еще Н. Серебрянский приводил свидетельство монахов Верхне-Островского монастыря о том, что Печерский монастырь всегда образцово исполнял свою обязанность - "в церквах образы и книги и всякое строенье строити" (Серебрянский Н. Указ. соч. С. 371.). Подтверждение тому, что Печерский монастырь имел своих иконописцев, мы находим и в записи на листе одной из древних книг монастырской библиотеки - "Служебника" середины XVI века (собр. Тартуского Государственного университета, ркп. № 729) - о продаже книги ее владельцем одному из клириков соседней церкви Сорока мучеников, находившейся под особым покровительством обители: "Сия книга Печерского монастыря иконописца Никиты Ермолина сына Ерша", "Никитка Ермолин, иконник, продал сию книгу Служебник Иосифу крылошанину, бывшему четыредесяцкому диакону. Подписал я, Никитка иконник, своею рукою" (Цит. по: Бегунье Ю. К., ПанченкоА.М. Описание древнерусских рукописных и старопечатных книг научной библиотеки Тартуского государственного университета // Ученые записки Тартуского государственного университета. Труды по русской и славянской филологии, III. Тарту, 1960. Вып. 98. С. 305.).


76. Никола в житии. XVI в.	77. Василий Великий. XVI. Фрагмент

Время жестоко обошлось с большинством монастырских памятников живописи: многочисленные осады, неблагоприятные климатические условия и человеческое невежество (Еще Л. Зуров, один из первых исследователей печорских древностей в 1930-х гг., писал в своих "Письмах по поводу исследований на территории Печерского края" (архив Печерского краеведческого музея) о том, что еще в 1928 г. он видел в монастырских погребах "бочки с квашеной капустой, солеными грибами и огурцами, которые были накрыты древними иконами Успенского собора, а доски иконные были липовые, "с ковчежцами", но краски от сырости осыпались". Там же он сообщал, что "часть поясного иконостаса из малого упраздненного храма, что находился под куполом Благовещенского собора" он "обнаружил в часовне на Большой Пачковке". Иконостас (деисусный чин?) "был прибит гвоздями к бревенчатой стене". "Там же находился образ св. князей Всеволода и Тимофея исключительной ценности и древние (резные и кованые) подсвечники Печерского монастыря. В 1935 г. все это было взято, по моему указанию, министерством (тогдашней буржуазной Эстонии, на территории которой оказался монастырь с 1918г. - Ю. М.) под охрану. Уцелели ли эти ценные для истории русского искусства образа?" (Письмо от 22 февраля 1958 г.)) погубили основную часть древних икон, и ныне лишь немногие из них могут быть идентифицированы с упомянутыми в описи 1585-1587 годов. Так, на основании предварительного и, к сожалению, еще не абсолютно полного ознакомления с имеющимися сейчас в монастырском собрании памятниками можно отметить присутствие здесь таких икон второй половины XVI века, как "Богоматерь Владимирская со святыми на полях" (не вклад ли Игнатия Блудова?) и "Господь Вседержитель, с праздниками" (вероятно, вклад 1583-1584 годов Пелагеи Пушкиной) _ обе в Успенском пещерном храме. Сохранились и ныне расчищены еще две прекрасные иконы середины XVI века, упоминаемые в монастырских описях: "Богоматерь Умиление" ("локотница" - по описи 1585-1587 годов или "локотница большая, в ту же меру, яко же Владимирская на Москве" - по описанию монастыря 1602 - 1603 годов) (См.: Повесть о Псково-Печерском монастыре (ГПБ, ркп. Пог. № 628). Л. 225 об.) и "Богоматерь Одигитрия". Обе они, как утверждает монастырское предание, были созданы по указанию Корнилия и повторяют наиболее прославленные русские богородичные иконы, культ которых весьма прокламировался столичной Москвой во второй четверти XVI века. Любопытное свидетельство об авторе иконы "Умиление" сохранилось в тексте "Повести о Псково-Печерском монастыре": "Написана же сия богозрачная икона некоим изографом боголюбезным священноиноком Арсением Хитрошем боголепно и богоподобно, благочистительными шары (то есть красками. - Ю. М) тщательне" (Там же. Л. 275.).

Из памятников XVI века следует упомянуть и о фрагментарно сохранившихся столбиках царских врат с сенью (третьей четверти XVI века) - в Никольской церкви, и о некоторых иконах из разрозненных деисусных чинов, в том числе об "Иоанне Предтече" и о достаточно выразительном образе Василия Великого, который, вероятно, входил в упоминаемый в описи 1585-1587 годов девятифигурныи чин из Топинского погоста и был написан самим игуменом Корнилием в 50 -60-е годы XVI века.

Стилистика произведений, связанных с периодом деятельности Корнилия, отличается весьма синкретичным характером, где собственно псковские черты оказываются уже несколько размытыми, постепенно растворяясь в общерусско(м художественном стиле - со значительной долей ориентации на московское искусство. Это и неудивительно, поскольку точно такой же процесс исподволь происходил в тот же период и в искусстве самого Пскова. К тому же и промосковская ориентация Корнилия (по крайней мере, с середины столетия) вряд ли может - при объективной оценке исторических фактов (Andreyev N. The Pskov-Pechery Monastery in the 16 th century // The Slavonic and East European Reviev. 1954. Vol. XXX11. N. 79. P. 318-343.) - вызывать сомнения. Неудивительно поэтому, что Корнилий хорошо знал столичное искусство, неоднократно бывал в Москве и даже заказывая там иногда списки с особо почитавшихся икон (известно, в частности, что он привез из столицы список "Николы Великорецкого").

Гораздо большее место в собрании занимают иконы конца XVI I начала XVII века. Часть из них может быть более точным образцом датирована только в процессе реставрационных расчисток, но уже предварительно следует отнести к рубежу XVI-XVII веков (или, по крайней мере, к самому началу XVII столетия) такие иконы Успенского храма, как "Никола в житии" (ил. 76), "Успение" (с "Вознесением Богоматери"), "Приидите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся" (под явной записью), "Иоанн Предтеча в житии", "Богоматерь Корсунская (Умиление) " и уже расчищенный "Страшный суд" (скорее всего даже последней трети XVI века), происходящий из церкви Сорока мучеников "на дворце". Последняя икона по своим формально-художественным особенностям тяготеет к постоянно присутствовавшему в псковской иконописи XVI века архаизирующему течению: Автор ориентировал ее на памятники иконописи конца XIV - первой половины XV века; об этом говорит и ее цветовая гамма - с любовью к алому горящему цвету, с темно-зелеными, в белых мелких "лещадках" горками, а также ее значительная насыщенность световой энергией и особенно энергией движения, пронизывающей все части сложнейшей иконной композиции.

В русле художественных устремлений второй половины XVI века находятся и две небольшие иконы с изображением "Николы в житии": первая - "Никола Великорецкий" у правого Клироса Сретенского храма), вторая - "Святитель Николай с 12 клеймами жития" (в Никольской церкви). Однако, если первая икона, вероятно, одна из упоминаемых в Описи 1585 -1587 годов, то вторая считающаяся до сих пор местной и "начальной" иконой Никольского храма, есть скорее всего лишь позднейшая ее копия (вряд ли древнее XVIII века), если только под нынешним слоем живописи не сохраняется слой более древний, первоначальный. В Никольской же церкви хранится и большая расчищенная икона "Никола Можайский в житии" конца XVI века с весьма тонкой, но несколько суховатой плотной живописью.

78. Царские врата Никольской церкви. XVI. Фрагмент

Значительный интерес представляет ряд имеющихся в собрании икон XVII века, обращающих на себя внимание как своей усложненной иконографией, так и ярко проявившимися в них чертами местного стилевого направления - в духе чуть грубоватого и живого крестьянского искусства. Таковы хранящиеся в Успенской церкви "Похвала пресвятой Богородицы с предстоящими псковскими святыми", "Покров Богоматери", громадный "Страшный суд" (на западной стене), "Собор Богоматери", "Богоматерь молящаяся" (с псковскими и другими святыми) и чуть более поздняя "Богоматерь Тихвинская" (В одном из наиболее полных изданий прошлого века, посещенных описанию Печерского монастыря, упоминаются иконы: "Покров" 1600 г., "Богоматерь Казанская" 1629 г., еще одна "Богоматерь Казанская" (вклад дьяка Никиты Веньяминова, иначе Вельяминова-Зёрнова, и князя Ивана Голицына) конца XVI - начала XVII в. и медная воинская хоругвь с изображением на одной стороне "Спаса Нерукотворного", а на другой - "Богоматери Одигитрии" (см.: Архимандрит Аполлос. Указ. соч. Раздел "Успенский соборный храм"). Хоругвь видел Л. Зуров еще в 1935-1938 гг.).

В Никольской церкви также имеется ряд памятников XVII столетия, в том числе две парные иконы - "Богоматерь Тихвинская" и "Господь Вседержитель" (по сторонам царских врат, поновлены), икона "Огненное восхождение пророка Илии", выразительная деревянная скульптура "Никола Можайский" ()"Никола" обычно датируется серединой XVI в., но относится явно к более позднему времени. В описи 1585 - 1587 гг. он еще не упоминается, однако уже отмечен в Переписной книге 1639 г. (ГАПО, ф. 449, № 112): "В паперти образ Никола чудотворец в кисте резной в чюдесех, а по сторонам и вверху писаны многие святые" (л. 95). По стилистическим признакам время создания скульптуры - скорее начало XVII в. Сомнение вызывает лишь датировка вставных иконок с изобрежением жития святителя Николая и фигур в рост некоторых преподобных (возможно и игумена Корнилия), расположенных на внутренних стенках большого киота - крабца. Этот расписной крабец, быть может, более позднего происхождения, и сохраняющая традиционную иконографию живопись киота скорее может быть отнесена ко второй половине XV11 в. Но присутствуют ли здесь позднейшие реставрационные поновления, пока установить не удалось. (ил. 74) и полукруглая икона с изображением Псково-Печерского монастыря, являющаяся важным источником по истории сложения его архитектурного ансамбля (ил. 73).

В монастыре кроме уже ранее упомянутых царских врат Никольского храма хранятся еще одни врата (конца XVI или даже начала XVII века), по своему стилю и общей цветовой гамме (с использованием охристых, зеленоватых и красновато-коричневых цветов) имеющие некоторое сходство с известной иконой этого же времени из Крыпецкого монастыря под Псковом "Евфросин Псковский, Савва Сербский, Иоанн Богослов и Савва Крыпецкий с житием последнего" (Псковский государственный историко-художественный музей-заповедник) (Воспр.: Живопись Древнего Пскова. Новые открытия: Каталог выставки. М.. 1972, две табл. б/н (детали)).

В дальнейшем, при возможности более полного ознакомления с монастырским собранием и в случае проведения разведочных зондажей, вполне вероятны находки ряда памятников XVI - XVII веков (В данном очерке речь идет лишь о памятниках, чье чисто псковское происхождение или давнее пребывание в монастыре не вызывает сомнений; иконы же, поступившие в собрание сравнительно недавно (особенно благодаря активной собирательской деятельности ныне покойного местного любителя старины И. М. Воронова, завещавшего значительную часть своей коллекции государству), здесь не рассматриваются.). На сегодняшний день одной из наиболее ценных монастырских икон остается большая икона, находящаяся в Успенской церкви, "Успение Богородицы с житием", считавшаяся долгое время памятником первой четверти XVI века (ил. 72.); однако эта традиционная датировка не соответствует действительности. Из "Повести о Псково-Печерском монастыре" известно, что во время расширения Успенской церкви "нецы торговые люди псковичи Василей и Феодор, совещавшеся, заставиша от своего праведнаго имения написати образ Пречистые Богородицы честнаго Ея Успения в житии иконописца именем Алексея Малаго, мужа благочестива житием и богобоязнива. Егда написа образ той, тогда принесоша и [икону] в Печерский монастырь и поставиша в церкви Пречистыя Богородицы в лето 7029-е (1521) (...) Феодор же той, во иноцех Феофил, положен бысть во гробницы в богомзданней пещере" (Повесть о Псково-Печерском монастыре. Л. 243 и 243 об.). Впоследствии икона была обложена "златом" Иваном Грозным (вероятно, в конце 1570 года, так сказать, "во искупление" казни им Корнилия). Именно иконой 1521 года до сих пор и считается сохранившееся "Успение". Однако стилистические особенности памятника и техника его живописи указывают на то, что он был создан лишь в конце XVI века, будучи более или менее точной копией - "списком" образа, написанного Алексеем Малым. Эта весьма оригинальная икона с восемнадцатью житийными клеймами представляет собой вытянутую по горизонтали доску с пропорциями 1:3, средняя треть которой занята изображением собственно Успения, а боковые, равновеликие ей, части разделены на девять клейм каждая - со сценами "Жития Богородицы" или чудес. Икона еще требует дополнительной расчистки от некоторых позднейших прописей, но вполне адекватное представление о ее композиционных особенностях дают две идентичные (написанные в ее "меру и подобие") иконы в собрании ГТГ (См.: Антонова В. И.. Мнева Н. Е. Государственная Третьяковская галерея: Каталог древнерусской живописи. М., 1963. Т. 2. С. 157. № 551 (Воспр.: Maslenitsyn S. Kostroma. Leningrad, 1968. P. 64 - 67); вторая подобная икона в каталог ГТГ не включена.). "Успение" 1521 года, по-видимому, ныне утрачено (Неясна пока и судьба самой древней иконы "Успение", связанной с основанием монастыря в 1473 г.). Во всяком случае, уже в 1580-е годы сохранность иконы должна была желать лучшего, поскольку существовал обычай выставлять эту икону на крепостной стене обители во время многочисленных ее осад и штурмов. В "Повести о Псково-Печерском монастыре" имеется также упоминание о том, что древнее "Успение в житии" приносили и Псков во время осады его войсками Стефана Батория (См.: Повесть о Псково-Печерском монастыре. Л. 252.). Возможно, именно поэтому чуть позже, уже в правление царя Феодора Иоанновича, как свидетельство признания им заслуг монастыря в войне 1581 - 582 годов и как царский вклад (наряду с другими его богатыми дарами монастырю), "устроиша и новую икону на извещение Божия помощи и Пречистый Богородицы... в ня же дни бысть дивная победа и одоление на противный" ( Там же. Л. 276 и 276 об.). Известно также, что в память победы "поста-виша и ту новую икону подле старый (Имеется в виду, судя по контексту, икона "Успение" XV в.) ... на воспоминание родом грядущим" (Повесть о Псково-Печерском монастыре. Л. 276 об.). То, что две одинаковые но композиции иконы стояли впоследствии долгое время рядом, и могло послужить причиной возникновения хронологической путаницы и перенесения древней "легенды" и даты 1521 года на более "молодую" икону. Чрезвычайная близость сохранившейся нечерской иконы и двух "списков" с нее в собрании ГТГ позволяет утверждать, что все они должны восходить к издавна почитавшемуся протооригиналу - иконе 1521 года и, вероятно, весьма точно передают основные иконографические и стилевые особенности этого памятника псковской живописи первой четверти XVI века с характерными для нее открытым красным, ярко-желтым и землисто-зеленым цветами, красновато-коричневыми горками в мелких белильных "лещадках", с тяготением к общему темноватому и теплому колориту, с почти идеографической простотой композиций отдельных клейм.

Хотя создание "новой" иконы "Успение" как вкладной было естественно оплачено самим царем, это не означает еще, что икона написана непременно в Москве. Она, безусловно, принадлежит кисти местного псковского мастера (стилистически ей, в частности, весьма близки такие псковские иконы второй половины XVI века, как две "Троицы" - в псковском Троицком соборе и в собрании ГТГ (См.: Антонова В. И., Мнева Н.Е. Указ. соч. С. 44-45. № 389. Табл. 12, 13.), "Богоматерь Владимирская с житием и чудесами" в собрании Псковского государственного историко-художественного и архитектурного музея-заповедника (Воспр.: Ямщиков С. В. Псков. Музей. Древнерусская живопись. М., 1973, на англ, и фр. языках. Ил. на с. 55 и 57; Живопись древнего Пскова. Новые открытия: Каталог выставки. М., 1972, при табл. (б/н).) и "Усекновение главы Иоанна Предтечи" из ГРМ (См.: История русского искусства. М., 1955. Т. 3. С. 590 - 591. Ил. на с. 593.).

Письменные источники как будто позволяют установить даже точную дату создания "новой" иконы "Успение". Достаточно сопоставить опись 1585 - 1587 годов с текстом "Повести о Псково-Печерском монастыре". Так, с одной стороны, в описи эта икона еще вовсе не упоминается, хотя специально отмечаются другие вкладные иконы - по 1584 году, с другой стороны - цитированные выше строки об "устроении" новой иконы появляются только в четвертой редакции текста "Повести", редакции, возникшей в период 1584 - 1586 годов (См.: Малков Ю. Г. "Повесть о Псково-Печерском монастыре" // Книжные центры Древней Руси (в печати)). Хотя упомянутая опись отражает процесс переписи, проводившейся по всей псковской земле, и зафиксирована в писцовых документах 7094 - 7095 годов, описание собственно Печерского монастыря могло быть сделано уже в самом начале переписи - 7094 году, то есть где-то в период с сентября 1585 года по лето 1586 года в современном летосчислении. В свою очередь, ничто не мешает нам предположить, что четвертая редакция "Повести" могла быть полностью завершена лишь только в конце 1586 года - после того, как икона уже поступила в монастырь. Отсюда правомочен вывод о том, что "устроение" Феодором Иоанновичем "новой" иконы вполне возможно датировать 1586 годом. Вероятно, царский вклад был приурочен к главным монастырским торжествам - к празднованию дня Успения Богородицы (15 августа по старому стилю).

В этих кратких заметках о художественных сокровищах одного из наиболее значительных монастырей псковской земли мы, естественно, смогли коснуться лишь некоторых, пока еще малоизученных памятников. Их историко-художественное осмысливание тем более остается делом будущего. Значительное число интересных икон, стенные росписи (и возможные открытия новых), прекрасное собрание произведений декоративно-прикладного искусства и шитья в монастырской ризнице (Ценности ризницы были похищены фашистскими захватчиками в 1944 г.; возвращены в 1973 г. (из 566 предметов сохранились 504). О некоторых памятниках ризницы см.: Покровский Н. Указ. соч. С. 22-30; Писарев С. Две вышитые плащаницы Псково-Печерского монастыря // Светильник. 1913. № 3. С. 19-22.), набор колоколов XVI-XVII веков и единственная в своем роде коллекция керамических надгробий-керамид (О печерских колоколах и керамидах см..: Плешакова П. И. О зверином орнаменте псковских колоколов и керамид // Древнерусское искусство. Художественная культура Пскова. М., 1968. С. 204 - 219; Плешакова И. И. Керамическое надгробие из Псково-Печерского монастыря // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института археологии. М., 1963. Вып. 96. С. 113-115; Плешакова И. И. Псковские керамиды // Декоративное искусство. 1969. № 4. С. 21-23.) - все это представляет весьма обширное поле деятельности для реставраторов и исследователей столь необычайного по своей разносторонности хранилища отечественной культуры, каким является Псково-Печерский монастырь. Сейчас же самой ближайшей и самой важной задачей остается полный учет и каталогизация всех памятников искусства, связанных с монастырем, их более точная атрибуция и датировка и, конечно же, подлинно научная их охрана на месте - в исторически сложившихся формах существования этого уникального архитектурно-художественного комплекса.