Из воспоминаний малолетних узников
Из воспоминаний малолетних узников - Легкова Раиса Вениаминовна
Гетто - это место, где люди постоянно ждали смерть.
К началу войны мне было почти 6 лет. Мои детские воспоминания - это воспоминания эмоциональные, когда запоминается не целая картина, а какие-то отдельные эпизоды, почему -то отложившиеся в детских отрывочных воспоминаниях. Наша семья жила в г. Велиже Смоленской области. После первой же бомбёжки бомба попала в наш дом, мы были в саду, остались в чём стояли. Мой отец был инвалидом, невоеннообязанным, он нанял лошадь, и мы с бабушкой, мамой, сестрами, женой брата отца с двумя детьми попытались уехать из города, но немецкие танки обошли нас и таких как мы, и под конвоем вернули в Велиж. Нашего дома уже не было и все мы приехали к бабушке (маминой маме), у которой было пятеро детей. Отца, других мужчин, мальчиков-подростков (всех евреев) сразу забрали и, кажется, в июле 1941 г. расстреляли за городом, в салотопке. Попрощаться с отцом не удалось, но мы видели его в колонне, окружённой фашистами и собаками, а он увидел нас. Очень детские воспоминания - на отце были грязные ботинки, а он был всегда такой аккуратный... А рядом со мной-очень красивая молодая мама с голубыми глазами и длинными светлыми волосами...
Все евреи ходили в одежде, на которой были нашиты жёлтые круги спереди и сзади.
Мне помнится, что гетто представляло собой бывшее свиноводческое хозяйство с административным зданием, домиками для обслуживающего персонала, свинарниками, в которых сделали нары для нас, вокруг был ров, 4 вышки, за рвом далеко - поле и колючая проволока. Часть людей жила в домиках свинарок, а им отдали дома евреев. С собой в гетто взяли столько, сколько смогли унести, в том числе и постель, было уже холодно - осень, в гетто не было ни еды, ни дров, ни воды, воду набирали во рву ковшиком, а за едой лазили дети под колючей проволокой в соседнее село. Ещё раньше немцы отобрали у всех евреев документы и ценности. В гетто на одежде жёлтые круги уже не носили. Маму прятали от немцев в подвале. Она и её сестры никогда не выходили на улицу. Люди в гетто умирали каждый день. В гетто пробыли примерно до января 1942 г. Однажды бабушка встала в 5 часов утра и увидела, что немцы забивают двери и окна в бараках, чтобы сжечь их вместе с людьми. Бабушка разбудила всех, одела, вывела на улицу, за домом в ров спускалась лестница, и немцы нас не видели, когда мы пошли по рву, потом - на насыпь, за нами пошли другие люди. Немцы увидели, стали стрелять, мы убежали, а те, кто шёл за нами, остались лежать убитыми, и дети не понимали, почему люди не встают.
Мы добежали до деревни, дома были открыты, хозяев не было. Мы спустились в подвал одного дома, там было зерно в мешках, а посередине подвала - яма, в которой мы и сидели. Немцы стреляли в подвал, пули застревали в мешках, сыпалось зерно, но все остались живы. Просидели в яме до ночи, еды не было, было холодно, поэтому вышли из подвала и пошли к себе домой. Пришли ночью, дома было пусто, ничего не было. Через 2 дня мы пошли в лес, была зима, тётя потеряла моего двоюродного брата, своего грудного сынишку, которого держала у груди, он выскользнул из одеяльца и остался в снегу. Бабушка просила тётю идти дальше, не задерживать всех, но тётя отказалась, вернулась и нашла малыша, потом все пошли дальше. В аэропорту встретили немцев, их командир сказал, куда идти, чтобы не наступить на мины, при этом он не знал, что мы евреи. Мы пошли в сторону фронта. Шли посередине улицы, обречённые на смерть, ведь стреляли с двух сторон, но, увидев нас, красноармейцы перестали стрелять, перестали стрелять и немцы.
Гетто - это место, где люди постоянно ждали смерть.
В живых из гетто осталось 18 человек.
Легкова Раиса Вениаминовна
27 октября 2000 г.
Гетто - это место, где люди постоянно ждали смерть.
К началу войны мне было почти 6 лет. Мои детские воспоминания - это воспоминания эмоциональные, когда запоминается не целая картина, а какие-то отдельные эпизоды, почему -то отложившиеся в детских отрывочных воспоминаниях. Наша семья жила в г. Велиже Смоленской области. После первой же бомбёжки бомба попала в наш дом, мы были в саду, остались в чём стояли. Мой отец был инвалидом, невоеннообязанным, он нанял лошадь, и мы с бабушкой, мамой, сестрами, женой брата отца с двумя детьми попытались уехать из города, но немецкие танки обошли нас и таких как мы, и под конвоем вернули в Велиж. Нашего дома уже не было и все мы приехали к бабушке (маминой маме), у которой было пятеро детей. Отца, других мужчин, мальчиков-подростков (всех евреев) сразу забрали и, кажется, в июле 1941 г. расстреляли за городом, в салотопке. Попрощаться с отцом не удалось, но мы видели его в колонне, окружённой фашистами и собаками, а он увидел нас. Очень детские воспоминания - на отце были грязные ботинки, а он был всегда такой аккуратный... А рядом со мной-очень красивая молодая мама с голубыми глазами и длинными светлыми волосами...
Все евреи ходили в одежде, на которой были нашиты жёлтые круги спереди и сзади.
Мне помнится, что гетто представляло собой бывшее свиноводческое хозяйство с административным зданием, домиками для обслуживающего персонала, свинарниками, в которых сделали нары для нас, вокруг был ров, 4 вышки, за рвом далеко - поле и колючая проволока. Часть людей жила в домиках свинарок, а им отдали дома евреев. С собой в гетто взяли столько, сколько смогли унести, в том числе и постель, было уже холодно - осень, в гетто не было ни еды, ни дров, ни воды, воду набирали во рву ковшиком, а за едой лазили дети под колючей проволокой в соседнее село. Ещё раньше немцы отобрали у всех евреев документы и ценности. В гетто на одежде жёлтые круги уже не носили. Маму прятали от немцев в подвале. Она и её сестры никогда не выходили на улицу. Люди в гетто умирали каждый день. В гетто пробыли примерно до января 1942 г. Однажды бабушка встала в 5 часов утра и увидела, что немцы забивают двери и окна в бараках, чтобы сжечь их вместе с людьми. Бабушка разбудила всех, одела, вывела на улицу, за домом в ров спускалась лестница, и немцы нас не видели, когда мы пошли по рву, потом - на насыпь, за нами пошли другие люди. Немцы увидели, стали стрелять, мы убежали, а те, кто шёл за нами, остались лежать убитыми, и дети не понимали, почему люди не встают.
Мы добежали до деревни, дома были открыты, хозяев не было. Мы спустились в подвал одного дома, там было зерно в мешках, а посередине подвала - яма, в которой мы и сидели. Немцы стреляли в подвал, пули застревали в мешках, сыпалось зерно, но все остались живы. Просидели в яме до ночи, еды не было, было холодно, поэтому вышли из подвала и пошли к себе домой. Пришли ночью, дома было пусто, ничего не было. Через 2 дня мы пошли в лес, была зима, тётя потеряла моего двоюродного брата, своего грудного сынишку, которого держала у груди, он выскользнул из одеяльца и остался в снегу. Бабушка просила тётю идти дальше, не задерживать всех, но тётя отказалась, вернулась и нашла малыша, потом все пошли дальше. В аэропорту встретили немцев, их командир сказал, куда идти, чтобы не наступить на мины, при этом он не знал, что мы евреи. Мы пошли в сторону фронта. Шли посередине улицы, обречённые на смерть, ведь стреляли с двух сторон, но, увидев нас, красноармейцы перестали стрелять, перестали стрелять и немцы.
Гетто - это место, где люди постоянно ждали смерть.
В живых из гетто осталось 18 человек.
Легкова Раиса Вениаминовна
27 октября 2000 г.