Смерть Витовта
Смерть Витовта, несмотря на все его враждебные вылазки против Пскова и Новгорода, была для юного Василия II Мос­ковского очень опасной. Юрий Дмитриевич Галичский, забыв данную в 1428 г. клятву, открыто заявил о своих претензиях на великокняжеский титул. Уверенности ему придавало то, что вели­ким князем в Литве стал брат Ягайло, Свидригайло Ольгердо-вич, приходившийся галичскому князю свояком. Ситуацию по­догревала также мать Василия II, властная Софья Витовтовна. В 1432г. во время свадьбы московского князя она публично сорва­ла с сына Юрия Галичского, Василия Юрьевича, драгоценный пояс, принадлежавший некогда Дмитрию Донскому. На Руси вспыхнула жестокая война, которая продолжалась до 1450 г.
О накале страстей и взаимной ненависти ярко свидетельству­ют примеры бесчеловечных расправ, которыми запятнали себя обе противоборствующие стороны. Так, Василий II, захватив в плен своего кузена Василия Юрьевича, приказал ослепить его. Одна­ко через некоторое время военное счастье отвернулось от москов­ского князя: в 1446 г. он сам попал в руки противника и тоже был
ослеплён (после этого князь получил прозвище «Темный», т. е. слепой). Раздорами умело воспользовался татарский хан Улу-Мухамед, который был изгнан из Золотой Орды своим братом Кичимом и основал новое Казанское ханство. Он неоднократно совершал на Русь опустошительные набеги, разорял и грабил го­рода. И всё же, в конце концов, война завершилась победой мос­ковской династии. Такой исход имел для русского государства очень большое значение: окончательно восторжествовал новый принцип передачи власти «от отца к сыну» вместо старого, чрева­того междоусобицами способа «от брата к 6,рату», Война проде­монстрировала необратимость укрепления великокняжеской вла­сти. Василий Темный всё более решительно распоряжался делами всей Руси. Ему подчинялись ростовские, суздальские, нижего­родские князья. В 1456 г. московский князь разгромил новго­родские войска и в Яжелбицах заключил с Новгородом договор, заметно ограничивший независимость боярской республики.
В Литве кончина Витовта также спровоцировала жестокие распри. Как говорилось выше, первоначально трон великого кня­зя занял Свидригайло Ольгердович. Более чем через четыре века Ф. М- Достоевский даст фамилию «Свидригайлов» одному из наиболее жестоких своих героев, человеку с явно преступными наклонностями. Думается, это не случайно. Даже среди коварных детей Ольгерда Свидригайло отличался особенно вероломным н буйным характером. Вот лишь некоторые эпизоды его биогра­фии., В 13$6 г, Свидригайло вместе с Ягайло принял католичество н польское имя Болеслав, но уже через несколько лег вачал про* хив брата жестокую борьбу, В 1408 г.. он отправился на Русь, где поступил на службу к Василию I и перешёл в православие. Мос­ковский князь, приняв беглеца чрезвычайно радушно, пожаловал ему «в кормление»» прославленный город Владимир, а также Юрьев Польской, Волок Дамский, Ржев и половину Коломны. Однако Свидригайло надежд нового сюзерена не оправдал: в том же году, во время набега на Русь татарского хана Едигея, он бро­сил свои города и вновь ушёл в Литву, разграбив по дороге Сер-
пухов. Витовт от появления кузена, конечно, в восторг не при­шёл. Вскоре после возвращения на родину Свидригайло был по­сажен в городе Кременце в тюрьму, где провёл девять лет. Осво­бодили смутьяна по ходатайству князей русского происхождения, видевших в нём, в первую очередь, православного правителя. Свидригайло уехал на Волынь, а оттуда бежал в Венгрию. В из­гнании он страшно бедствовал и, как говорили злые языки, даже нанялся пастухом к какому-то местному богачу. Неудивительно, что, узнав о смерти Витовта, неуёмный авантюрист немедленно появился в Литве.
Уже в 1430 г. Свидригайло развязал настоящую войну с Польшей из-за Подолии, откуда изгнал наместников Ягайло. В ответ король двинул на Литву большое войско и осадил Луцк, ио взять его ие смог. «Борьба между двумя народностями, из кото­рых одна посягала на права другой, — писал С. М. Соловьёв, — ведена была, как и следовало ожидать, с большим ожесточением: с обеих сторон не было пощады пленникам.. -»23. На стороне Ягай­ло выступил влиятельный князь Сигизмунд Кейстутович. Его дружины разгромили сторонников Свидригайло под Ошмянами (1432) и на реке Свейте (1435). Одновременно совершил несколь­ко набегов на Литовские земли союзник Сигиэмунда, золотоор-дынский хан Айдар (зять У\лу-Мухамеда). Летом 1436 г. от Свидригайло «отложились» Полоцк и Витебск. Однако многие бывшие русские земли, в том числе Смоленск, сохранили вер­ность сыну Ольгерда. Кстати, ведя борьбу против Сигизмунда, Свидригайло выступал под знаменем православии, закрывал и разорял католические монастыри и костёлы. Это, впрочем, не по­мешало ему в 1435 г, сжечь на костре православного митрополита Герасима, обвинённого в измене и намерении сдать врагам князя Смоленск. Впрочем, ходили слухи, что Герасим тяготел к унии с католиками.
В разгар войны, в 1434 г., умер Ягайло и на престол вступил его сын Владислав III Варненьчик, которому было всего десять лет. Реальная власть перешла в руки особого Королевского сове-
та, но и в этом высшем государственном органе не было единства. Польская знать в то время раскололась на две партии. Первая, во главе которой стоял магнат Мельштынский, выступала за союз с чешскими гуситами и за войну с Германской империей. Вторая, ортодоксально-католическая партия, возглавляемая талантливым дипломатом епископом Збигневом Олесницким, полагала помощь «еретикам» греховной.
В 1439 г. Мельштыиский решился на вооружённое выступ­ление против епископа и короля, но потерпел жестокое поражение в битве под Гротниками, на реке Ниде. В том же году Владислав получил предложение занять Венгерский престол, освободившийся после смерти короля Альберта II Габсбурга. Так как перспектива объединения Польши и Венгрии представлялась очень заманчи­вой, молодой монарх поспешно покинул охваченную раздорами родину.
Пока в Польше шла война, польско-католической партии в Литве приходилась надеяться лишь на свои силы. Между тем её ожидал страшный удар: в марте 1440 г. двое братьев, православ­ные князья Иван и Александр Чарторыйские, убили Сигизмун-да. Королевским наместником был назначен брат Владислава, Ка­зимир Ягеллончик, но группа литовских вельмож, справедливо полагая, что наместничество как таковое нарушает автономию Лит­вы, провозгласила его великим князем. Александр Чарторыйс-кий «выехал» на Русь и около 1442 г. получил от Василия II во владение Суздаль. Интересно, что впоследствии он был намест­ником в Пскове24. Свидригайло между тем « не думал сдаваться. Со своими сторонниками он продолжал сеять смуту и вёл перего­воры о союзе с паличскими князьями на Руси
Между тем Владислав столкнулся в Венгрии с чрезвычайно опасным врагом, имя которому было турки-османы. К счастью для короля, на его сторону встал видный полководец Янош Ху* ньяди. В1443 г. польско-венгерское войско форсировало Дунай, вторглось в Сербию и Болгарию, нанесло османам ряд пораже­ний, а затем, в зимнюю стужу, перешло через Балканский хребет,
чтобы прорваться к лежащей за ним Фракийской равнине. На турок эта экспедиция произвела чрезвычайно гнетущее впечатле­ние, и они поспешили заключить перемирие. Польские советники умоляли Владислава закончить войну, но он их Доводам не внял, и, как оказалось, напрасно. Уже в ноябре 1444 г. султан Мурад нанёс полякам и венграм сокрушительное поражение под Варной. «Владислава, — пишет историк Османской империи лорд Кин­росс, — сбили с лошади, и он принял смерть на поле боя; его голо­ва в шлеме была поднята на копьё…» . Янош Хуньяди в битве уцелел, но вскоре попал в плен к своему давнему недоброжелате­лю, валашскому господарю Владу Цепешу (Дракуле), и некото­рое время провёл в тюрьме.
Так как детей у Владислава не было, польский трон должен был перейти к Казимиру. Однако он предпочитал самовластно править Литвой и в 1446 г. на Петраковском сейме (съезде зна­ти) открыто отказался ехать в Польшу. Только в следующем, 1447 г. Казимир всё же согласился принять польскую корону. Его положение в то время весьма точно охарактеризовал автор статьи в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона: «Как быв­ший князь литовский он не мог сразу стать врагом Литёы и её самостоятельности, как польский король, он должен был сделать­ся врагом ея»26. Казимир не стал избирать какого-либо князя Литовского, но сохранил этот титул за собой, восстановив, таким образом, личную унию. В1452 г. был убит в своём замке смутьян Свидригайло, и в Литве установилось спокойствие, правда, не надолго и весьма относительное. Это было тем более кстати, что в 1454 г. началась новая война между Польшей и Тевтонским ор­деном. Она продолжалась целых тринадцать лет и завершилась в 1466 г. Торунским договором, по которому рыцари окончательно отказались от Восточного Поморья и передали полякам Хелмин-скую и Михайловскую земли, Эльблонг и даже бывшую рези­денцию магистра — Мальборк.
Русская и польско-литовская смуты первой второй четверти XV в. ие просто шли параллельно, но переплетались самым тес­ным образом. Свидригайло, как говорилось, поддерживал союз с Юрием Галичским, а значит, Василий Темный волей или неволей должен был стать союзником Сигизмунда Кейстутовича. В ре­зультате этого московский князь вёл жестокую борьбу и с Ка­зимиром Ягеллончиком. В1445 г, он даже послал на Литву отря­ды союзных татар, которые дошли до самого Смоленска и захва­тили много добычи. Казимир в ответ разорил окрестности Калу­ги, но после сражения с русскими полками под Суходровом от­ступил. В1449 г. Василий Темный и Казимир Ягеллончик подпи­сали договор, по которому московский князь обязался не прини­мать у себя сына Сигизмунда, Михаила. Король в ответ обещал не давать убежища потомкам галичских князей и, что ещё важ­нее, — не вмешиваться в отношения Москвы с Псковом и Нов­городом.

Впрочем, соблюдался договор не слишком строго. Василий II всё-таки принял у себя Михаила Сигизмундовича, а Казимир — внука Юрия Галичского, Ивана Шемячича (сына знаменитого Дмитрия Шемяки), которому пожаловал Новгород-Северский. В Литве также оказался внук Дмитрия Донского, князь Иван Андреевич Можайский, который бежал туда в 1454 г. «з женою и з детьми и со всеми своими»27. Так что традиция искать убежи­ща в Литве возникла у оппонентов Московской власти задолго до Андрея Курбского.
В марте 1462 г. скончался на 47 году жизни Василии ll Тем­ный. Его наследником стал Иван III, правитель, при котором Рус­ское государство вышло на качественно новый уровень развития. Иван Васильевич неоднократно проявлял себя как чрезвычайно дальновидный и искусный политик, умел выжидать и, если нуж­но, даже отступать, но вместе с тем был способен на быстрые и решительные действия. К началу его правления Московское кня­жество являлось самым крупным, но ие единственным на северо-востоке Руси. Иван Васильевич ситуацию изменил самым корен-
ным образом. В середине — второй половине 60-х годов он окон­чательно подчинил Ярославское княжество, князья которого давно уже являлись «подручниками» московских правителей. В1474 г. были ликвидированы остатки независимости Ростовского кня­жества.
Сложнее складывались отношения с Новгородом, имевшим очень сильные ц давние традиции самостоятельности. Часть нов­городского боярства во, главе с вдовой посадника Исаака Борец-кого Марфой любой ценой стремилась не допустить подчинения Москве и искала союза с Литвой. Другие бояре и многие рядо­вые горожане, напротив, видели в литовцах чужаков и католиков и надеялись на установление хороших отношений с московским князем. В 1470 г. под влиянием «литовской» партии новгородцы пригласили к себе на княжение Михаила Олельковича, брата пра-вившего в Киеве Семёна Олельковича. В самом факте призвания выходца из Литовских земель не было ничего особенного, но на этот раз события быстро приняли очень острый характер. Под­купленные Борецкими и Олельковичем «худые мужики вечнн-ки» всячески оскорбляли сторонников Москвы и на вече громко кричали: «Хотим за короля Казимира!» В1471 г. между королём и Новгородом был подписан договор, по которому новгородцы фактически признавали Казимира-своим князем, принимали его наместника, а тот брал обязательство, в случае враждебных дей­ствий со стороны Москвы, «всести на конь… против великого князя и боронитн Великий Новгород»28.
Ивана III посчитал договор вполне законным поводом к вой­не. Оправдывая действия князя, московский летописец безапел­ляционно обвинял новгородцев в склонности к «латинству», на­зывал их «иноязычниками», а самого Ивана сравнивал с Дмит­рием Донским. В битве на реке Шелони (июль 1471 г.) новгород­ские войска потерпели поражение. Казимир никакой помощи не оказал, а Михаил Олелькович не только уехал со своими отряда­ми из Новгорода, но по дороге разграбил Старую Руссу. В полном отчаянии сторонники Борецких призвали на помощь Ливонс­кий орден, но рыцари тоже начинать войну не спешили. Псковичи вообще выступили на стороне Московского князя. Хотя лишён­ный всякой поддержки Новгород был обречён на поражение, Иван III не стал торопить события и ограничился тем, чп> отправил в город своих наместников.
В 1475 г. московский князь совершил поездку по Новгород­ской земле в сопровождении большого войска. По дороге следо­вания он в качестве верховного правителя принимал челобитные на новгородских бояр. Этим Иван Васильевич решал сразу две задачи: выступал перед населением как защитник От боярского произвола и ослаблял враждебную группировку аристократии. Многие влиятельные лица подверглись аресту, были отправлены в Москву.
В 1477 г. новгородская независимость получила последний, смертельный удар. Иван III придрался к тому, что новгородские послы в Москве назвали его не «господином»» как ранее, а «гос­подарем», то есть так, как обращались подданные к правителю. На вопрос великого князя, «какова хотят государства их отчина их Великий Новгород?» — новгородские власти ответили, что послы превысили свои полномочия. Но было уже поздно. Осе­нью войска Ивана III двинулись к Новгороду. Вечевые власти не решились на сопротивление и согласились на то, что отныне мос­ковский князь будет в Новгородской земле «господарство своё держати». Вече было ликвидировано, вечевой колйкел-увеэён^в Москву, вместо посадников городом стали править Московские наместники.
Вскоре после победы над своевольным Новгородом Иван Васильевич добился ещё одного крупного успеха. В 1480 г., в результате так называемого «Угорского стояния», было ликви­дировано татаро-монгольское иго. Кстати, хаи Золотой Орды Ахмат в своей борьбе с Москвой очень рассчитывал на поддерж­ку Казимира, но, как и новгородцы, обещанной помощи не полу-
чил. Этому в немалой степени способствовал союз московского князя с Крымским ханством. Пока войска Ивана III вели бои с ордынцами на реке Угре, крымские татары Менгли-Гирея совер­шили набег на Подолию.
Покончив с игом, Иван Васильевич мог сосредоточиться на борьбе за русские земли, входившие в состав Литовского госу­дарства. Там оставалось немало князей и бояр, сохранявших пра­вославие, весьма недовольных усилением в Литве католичества и склонявшихся к союзу с Москвой. К тому же Польшу и Литву по-прежнему разрывали внутренние смуты, а король Казимир IV постоянно втягивал страну во внешние конфликты. В1454—1466 гг. он вёл утомительную войну с Тевтонским орденом, в 1471— 1478 гг. — с Венгрией, из-за того что венгерский король Матиаш Корвин не признал избрания на престол Чехии сына польского монарха, Владислава Ягеллона. Последняя из названных кампа­ний завершилась Оломоуцким договором, по которому Корвин всё-таки согласился с избранием королевича, но взамен получил Моравию, Силезию и Лужицы. Польше никаких выгод такой исход не принёс, ибо Владислав оказался очень слабым правите­лем. Любопытно, что Иван Васильевич и Матиаш Корвин вели оживлённую переписку о возможности совместных военных дей­ствий против Польши.
В 1481 г. группа литовских князей русского происхождения составила заговор против Казимира IV. Среди заговорщиков были: Фёдор Вельский, Иван Ольшенский и уже знакомый нам Михаил Олелькович, владевший в то время Слуцком. У истори­ков до сих пор нет единого мнения о том, какие цели преследовали эти люди и почему они выступили против монарха. Так, М. К. Любавский считал их защитниками православия и связывал заго­вор с тем, что Казимир в 1481 г. запретил строить новые право­славные храмы29. Украинский историк М. С. Грушевский конфес­сиональный фактор в деятельности заговорщиков отрицал, пола­гая, что они просто хотели возвести на литовский престол (воз­можно, при поддержке Москвы) Михаила Олельковича30. Об
узкодинастическом характере заговора писал также польский ис­торик Ф. Конечный51. Наконец, К. В. Базилевич видел в дея­тельности заговорщиков проявление «сильного движения право­славного населения в сторону присоединения к Москве»32.
Так или иначе, князья намеревались убить Казимира и его сыновей во время охоты, а королеву взять под стражу. Однако исполнить план не удалось. Кто-то предупредил монарха, и заго­ворщиков арестовали. Михаил Олелькович и Ольшенский были казнены, а Фёдор Вельский бежал в Москву. Подобные события показывают, как неспокойно было в то время в Литовских зем­лях. Кстати, побег Фёдора Вельского не являлся единичным. В конце XV в. на службу к Ивану III охотно переходили со своими вотчинами многие князья из порубежных земель, ранее служив­шие «на обе стороны». В 1487 г., например, присягу великому князю принёс Иван Михайлович Воротынский, владения которо­го включали г. Перемышль. Такой же выбор сделали князья Одоевские и Трубецкие. Понимая, что обширные земли уходят из-под его контроля, Казимир IV потребовал от Ивана III не при­нимать «переметчиков», но получил отказ.
Между тем принявшие русское подданство владельцы погра­ничных вотчин совершали дерзкие набеги на земли тех князей, которые сохраняли верность королю. «Литовская» партия отве­чала тем же. Так, в конце 1488 г. служившие Казимиру братья Дмитрий и Семён Фёдоровичи Воротынские (дядья упомянутого выше Ивана Михайловича) совершили поход на Медынские об­ласти. В следующем 1489 г. они вместе отразили большое нападе­ние московских воевод на свою вотчину Воротынск, но вскоре после этого Дмитрий перешёл «в службу» к Ивану III и захватил владения брата. В начале 1492 г. на вотчины своих родственников напал служивший русскому государю Иван Васильевич Белевс-кий. Он взял в плен собственного брата Василия и заставил его присягнуть Москве и «…бояр его, и слуг, и чорных людей по­ймал и к крестному целованью привёл»33. Так разворачивалась война, которую выдающийся исследователь А. А. Зимин назвал
«странной войной»34. Формально не расторгая мира с королём, Иван III с помощью «украинных князей» распространял свою власть на порубежные земли. Историк К. В. Базилевич сделал в связи с этим очень важное наблюдение. «Иван III, — отмечает он, — последовательно уничтожавший остатки феодально-удель­ной системы в своей стране, горячо поддерживал её в погранич­ной литовской территории… »35.
В июне 1492 г. умер король Польши и великий князь Литов­ский Казимир. После этогб Литва и Польша вновь оказались во власти разных правителей. На польский престол вступил Старший сын короля Ян-Ольбрахт, а великим князем Литовским стал млад­ший сын — Александр. Уния распалась.
Пользуясь ситуацией, Иван III немедленно начал против Лит­вы открытую войну. Первым делом он спровоцировал набег крым­ских татар, которые разорили земли между Киевом и Черниго­вом. В августе 1492 г. московский воевода князь Фёдор Теле­пень-Оболенский сжёг города Мценск и Любутск, а Дмитрий и Семён Воротынские (второй брат тоже переметнулся на сторону Москвы) разорили Мосальск. Почти одновременно (в августе — сентябре 1492 г.) отряды воевод Василия Лапина и Андрея Ис­томы захватили город Хлепень. В январе 1493 г. русские заняли без боя Мезецк, сожгли Серепейск и Опаков.

Литовским войскам было очень нелегко бороться одновре­менно с московским войском и татарами. Поэтому князь Алек­сандр счёл за благо начать переговоры о мире. В ноябре 1492 г. в Москву явился его посол Станислав Глебович,, который просил остановить войну и предлагал заключить брак между литовским князем и дочерью Ивана Васильевича, Однако военные действия продолжались на протяжении всего 1493 года. Только в январе 1494 г. договор был подписан. Александр признал за Иваном III титул «государь всея Руси» и согласился на переход в подданство к нему князей Новосильских, Одоевских, Воротынских и Белев-ских с их вотчинами. К Русскому государству отходила также
Вязьма, причём Александр давал обязательство не принимать на службу вяземских князей.
В 1495 г. состоялась свадьба Александра с дочерью Ивана III. Как сообщали потом в Москву русские послы, литовский князь встретил невесту с большим почётом и клятвенно обещал разре­шить ей по-прежнему исповедовать православную веру. Даже сва­дебную церемонию вели два священника: «латинский» и право­славный- Вскоре, однако, отношения Ивана Васильевича с зятем вновь приняли натянутый характер. Александр не разрешил Еле­не построить для себя православную церковь, заставлял её носить польское платье и, что самое главное, перестал именовать Мос­ковского князя «государем всея Руси». На границе возобнови­лись стычки между подданными двух держав. Одновременно брак принёс ряд трудностей и самому Александру. Многие литовские и польские магнаты-католики открыто осуждали его за женитьбу на православной, а римский папа Александр VI требовал склонить Елену к католицизму.
В конце 1499 г. «к Москве отъехал» из Литовского княже­ства князь Семён Иванович Вельский. Вопреки договору Иван III принял его на службу, заявив, что православные подвергаются в Литве большим притеснениям. В 1500 г. на русскую службу перешли сразу два северских князя: Семён Можайский и Васи­лий Шемячич: по свидетельству польских хронистов, их «пере­манил» Семён Вельский. Московское правительство немедленно воспользовалось возможностью занять новые земли. В начале мая 1500 г. большая рать во главе с воеводой Яковом Захарьи­ным Кошкиным выступила в поход и внезапным ударом захвати­ла Брянск — ключевую крепость на севере Северской земли.
Так началась новая война с Литвой. О стратегическом замыс­ле Ивана III довольно точно рассказывает германский посланник Сигизмунд Герберштейн: «Первый отряд направляет он к югу против Северской области, второй на запад против Торопца и Бе­лой, третий помещает он посередине против Дорогобужа и Смо­ленска. Кроме того, он сохраняет в запасе часть войска, чтобы
она могла скорее подать помощь тому отряду, против которого будет замечено движение литовцев»36. Эта стратегия «тройного удара» вполне себя оправдала. На юге Яков Захарьин и Иван Репня-Оболенский захватили целый ряд городов. В центре Юрий Захарьин «со товарищи» овладели Дорогобужем, от которого открывалась дорога на Смоленск. Был ввят Торопец. Узнав об успехах русских, Александр срочно направил против них войско гетмана Константина Острожского, Имевшего репутацию очень храброго и инициативного полководца. Гетман повёл свои силы к Дорогобужу, чтобы разгромить стоявшего там «с малыми людь­ми» Юрия Захарьина. Но раньше литовцев к русским полкам подоспели резервы во главе с князем Даниилом Щеней. 14 июля 1500 г. состоялась битва на реке Ведроше (в 5 Км от Дорогобу-жа), в которой русские одержали победу. Интересно, что коман­довавший великокняжескими полками Даниил Щеня использо­вал весьма хитроумный приём: произведя ложное отступление, он заманил литовцев на правый берег реки, затем приказал разру­шить мост и комбинированным ударом с фронта и тыла разгро­мил противника. Сам Острожский и многие знатные литовцы попали в плен. «Таким образом, — писал Герберштейн, — через одно только сражение и в одни и тот же год владыка Московский достиг того, что великий киязь литовский Витольд (Витовт. — А. М.) добился в течение многих лет и с превеликими уси­лиями…»37.
На стороне Москвы вновь выступили крымские татары, ко­торые разорили и сожгли Хмельник, Кременец, Луцк, несколько городов в польской Галиции. Иван III также хотел подключить к войне против Литвы молдавского господаря Стефана Малого, но тот под разными предлогами уклонялся. Между тем польский король Ян-Ольбрахт, венгерский король Владислав (брат Алек­сандра и Ольбрахта), римский папа Александр VI настойчиво уго­варивали Ивана III прекратить войну с Литвой и присоединиться к борьбе европейских стран против Турции. Заключить мир про­сила государя и его дочь Елена, которая в письме к отцу резко
осуждала князей-перебежчиков, а Семёна Вельского называла «Иудой» и «вторым Каином»38.
Ситуация осложнялась тем, что в 1501 г. Ливонский рыцарс­кий орден, заключив союз с Литвой, начал военные действия про­тив Пскова. Иван III немедленно прислал в город две рати, Васи­лия Шуйского и Даниила Пенко, которые разместились на Заве-личье и Полонище. 22 августа русские войска выступили в поход, но в сражении на реке Серице (недалеко от Изборска) они были разбиты армией магистра Ордена Плеттеиберга. Затем немцы совершили марш в глубь Псковской земли и в ночь с 7 на 8 сен­тября взяли Остров, где, по данным летописи, убили более четы­рёх тысяч человек. В конце октября псковичи, московские воины и пришедшие им на помощь касимовские татары также напали на территорию Ордена. В битве у замка Гольмед они нанесли жесто­кое поражение войскам рижского епископа. Летописец сообщает, что москвичи и татары били бежавших немцев, «как свиней», шестопёрами39.
Кроме Ливонского ордена, на стороне Литвы выступил хан Большой (Заволжской) орды Ших-Ахмат. В 1501—1502 гг. он совершил ряд набегов на принадлежавшие русским Северские го­рода, но вскоре был разбит союзником Москвы, крымским ха­ном Менгли-Гиреем. Во время войны скончался в Польше ко­роль Ян-Ольбрахт (1501). Так как детей у покойного tie было, освободившийся престол занял великий князь Литовский Алек­сандр. Литва и Польша вновь оказались под властью одного мо­нарха.
Во второй половине 1502 г. ливонские рыцари возобновили набеги на псковское пограничье. В начале сентября они даже пред­приняли осаду Пскова, однако взять его не смогли. 13 сентября 1502 г. у озера Смолино отступавшие от города рыцари столкнув лись с полками Даниила Щени. Битва носила чрезвычайно ожес­точённый характер и завершилась победой русских. К этому време­ни война чрезвычайно истощила силы и Руси, и Литвы. В 1503 г. Иван III и Александр заключили перемирие сроком на шесть лет. По его условиям к Руси отошли девятнадцать городов. Западная
граница Московской державы была отодвинута на линию До-рогобуж — Гомель — Чернигов. Однако Смоленск остался в ру­ках литовцев. Почти одновременно с договором между Иваном III и великим князем литовским был подписан договор между Псковом и Ливонским орденом.
Здесь следует заметить, что внешнеполитическая деятельность русского государя не ограничивалась Литовским направлением. В 1495—1497 гг. он вёл, в союзе с Данией, войну против Шве­ции. В ходе её русские войска совершили несколько экспедиций в Финляндию, а шведский военачальник Свантон Стуре сжёг не­давно построенную крепость Ивангород. Хотя Шведская кампа­ния и не принесла ощутимых результатов, она ясно показывала растущий интерес «московитов» к Прибалтике.
Очень активный характер приняли контакты Руси с Германс­кой империей, которая с конца XV столетия стала именоваться Священной Римской империей Германской нации. На престоле этой державы с 1493 г. находился Маскимилиан I Габсбург, весь­ма энергичный политик. Он вёл постоянные войны против Фран­ции, с которой враждовал из-за итальянских владений, и стре­мился подчинить своему влиянию Венгрию. Так как на венгерс­ком престоле сидел брат польского короля (Владислав II), Мак­симилиан очень надеялся на военный союз с Русью, но брать на себя серьёзные обязательства не спешил. Тем не менее между правителями шла интенсивная переписка, до тех пор пока Макси­милиан не счёл более выгодным примириться с польскими Ягел-лонами.
Наконец, нельзя не отметить, что при Иване III существенно изменилась внутренняя структура самого Русского государства. В 1497 г. был принят Судебник — новый свод законов, который определял (хотя и в общих чертах) компетенцию должностных лиц. права различных категорий населения. Среди прочего был установлен единый для всей страны срок перехода крестьян от одного владельца к другому: неделя до Юрьева дня осеннего (26 ноября) и неделя после. Это, впрочем, было только ограничением прав крестьянства, но ещё не закрепощением. Срок — ко­нец ноября, время, когда уже был собран весь урожай и установ­лен санный путь, — являлся сравнительно удобным и для кресть­ян, и для землевладельцев.
Активная внешняя политика требовала укрепления вооружён­ных сил. Поэтому при Иване III шла интенсивная раздача зе­мельных наделов служилым людям. Феодалов, получивших земли от правительства, «испомещённых» на новых землях, стали на­зывать помещиками, а их владения — поместьями. Верховным собственником поместий по-прежнему считался государь, а поме­щик выступал в роли покровителя крестьян и должен был «сто­ять» за землю. Разумеется, иесли военную службу и бояре, кото­рые, в случае войны, выступали в поход во главе собственных отрядов. Великокняжеская дружина, боярские дружины, дворяне были основой конницы, игравшей в вооружённых силах Руси того времени очень значительную, если не ведущую, роль.

Большую часть пехоты составляли городские ополчения («го­родовые полки»). Так, в 1470 г. Иван III послал против Казанс­кого ханства, среди прочих сил, «московских сурожаи, суконни-ков, купчих людей». В 1480 г. в Пскове для войны с ливонцами было набрано по одному коню и Человеку с четырёх сох. «По* сошиые» люди набирались также в нашем городе в 1495 г. — для войны со шведами и в 1500 г. — для Литовской войны. Наконец, в войсках государя служили казаки и татары. Побывавший на Руси’итальянец А. Кантарини отмечал в своих записках, что на восточных границах государства постоянно стоял татарский отряд в пятьсот всадников, который получал жалованье от великого
КНЯЗЯ .
Активно развивалась русская артиллерия. В Москве начал действовать Пушечный двор. Известно, что знаменитый строи­тель Московского кремля Аристотель Фиорованти был также умелым литейщиком и изготовил несколько крупных орудий. В 1488 г. другой выходец и» Италии, Павлин Дебосис, отлил большую пушку, размеры которой удивляли современников. Отправ­ляя своего посла к императору Максимилиану, Иван III специ­ально поручил ему найти «мастера хитрого, который умел бы к городам приступать, да другого мастера, который бы умел из пу­шек стрелять…». Наряду с артиллерией совершенствовалось так­же ручное огнестрельное оружие. По всей видимости, в конце XV в. на Руси появляются специальные отряды пехотинцев, во­оружённых фитильнымиружьями-«пищалями» («пищальники», «огненные стрельцы»).
Видный исследователь истории военного дела А. Н. Кирпич­ников, анализируя результаты развития русского войска при Иване III, отмечал: «Если в XIV столетии войско состояло из княжес­ких городских полков… то веком позже армия в значительной степени набиралась за счёт отрядов дворовой челяди и мелких зем­левладельцев — детей боярских и их воев «из всех городов и изо всех отчин»… Растёт класс военнослужилых людей, что расши­рило мобилизационные возможности страны… В лице артилле­ристов и «огненных стрельцов» Создаются новые для средневе­ковья формирования»41.
27 октября 1505 г. великий князь Иван Васильевич скончал­ся в возрасте 66 лет и 9 месяцев. Уже современники давали дея­тельности этого незаурядного правителя самую высокую оценку. Постоянный противник Ивана III, король Казимир IV характе­ризовал его как «вождя, славного многими победами, обладаю­щего огромной казной», и предостерегал от «легкомысленного» выступления против Русской державы42. Польский историк нача­ла XVI в. Матвей Меховский писал об Иване III: «Это был хо­зяйственный и полезный земле своей государь. Он… своею бла­горазумною деятельностью подчинил себе и заставил платить дань тех, кому раньше сам её платил. Он завоевал и привёл к покорно­сти разноплемённые к разноязычные земли Азиатской Скифии, широко простирающиеся к востоку и к северу»43. Германский по­сол Сигизмунд Герберштейн, побывавший в Москве уже при сыне Ивана III, Василии III, особенно отмечал дипломатические спо-
собности государя: «Лично сам он только раз присутствовал на войне, именно, когда подверглись захвату княжества Новгородс­кое и Тверское; в другое время он обыкновенно никогда не бывал в сражениях и всё же одерживал победу; так что великий Стефан, знаменитый палатин Молдавии, часто вспоминал про него на пи­рах, говоря, что тот, сидя дома и предаваясь сну, умножает свою державу, а сам он, ежедневно сражаясь, едва в состоянии защи­тить свои границы…»44. Наконец, известный английский писа­тель XVII в. Джон Мильтон в своём трактате «Московия» ука­зывал, что именно с правления Ивана III Россия стала известна в Европе как сильное и грозное государство. «Иван Васильевич, — писал он, — первый прославил русское нмя, до тех пор неизвест­ное»45.
По завещанию Ивана III его преемником на русском престоле стал сын от второго брака (с византийской царевной Софьей Па-леолог), Василий. У польского короля и Великого князя Литовс­кого Александра известие о смерти русского государя вызвало настоящий взрыв активности. Он немедленно отправил посла к магистру Ливонского ордена Плеттенбергу, с предложением во­зобновить военные действия против Москвы, н начал собирать войска. Магистр, однако, посоветовал кбролю не спешить с вой­ной, так как есть надежда, что против Василия III выступит князь Дмитрий (внук покойного государя, происходивший от его сына от первого брака Ивана Молодого). Расчёты магистра, однако, не оправдались: Дмитрий находился в заключении, и никаких смут на Руси не возникало.
В августе 1506 г. Александр умер, так и не дождавшись нача­ла войны. Теперь шанс воспользоваться неурядицами у соседей получили московские власти. Детей у покойного короля не было. Василий III решил попытаться захватить вакантный престол Лит­вы и послал вдове покойного короля, своей сестре Елене, грамо­ту, в которой просил её убедить литовских вельмож избрать его великим князем. Аналогичные предложения были направлены внленскому епископу и влиятельному литовскому магнату Николаю Радзивиллу. Однако Елена отвечала, что Александр успел назначить преемником своего брата, 39-летненго Сигизмунда (младшего сына Казимира IV).
Новый король и великий князь Литовский полагал, что хоро­шим началом его царствования была бы успешная война с «мос­ковитами». В 1507 г. перемирие было прервано. Сигизмунд от­правил послов к Плеттенбергу и в Казанское ханство, уговаривая их совместно ударить иа противника. Тем временем ситуация в самой Литве складывалась для Сигизмунда отнюдь не благопри­ятно.
Во времена покойного Александра одним из наиболее видных литовских вельмож был Михаил Львович Глинский. Блестяще образованный человек, он много путешествовал, бывал в Италии и Испании, жил при дворе императора Максимилиана и отлично знал военное дело. Глинский стяжал громкую славу в войнах с крымскими татарами и получил множество земельных пожалова­ний. Успехи королевского любимца вызывали сильнейшую зависть других магнатов. Апогея их ненависть достигла, когда Александр отдал приверженцу Глинского, Анджею Дрожджу, город Лиду, который отнял у некоего пана Ильинича. Ильинич обратился с жалобой к воеводе виленскому Николаю Радзивиллу, воеводе Троцкому Яну Заберезинскому, воеводе полоцкому Станиславу Глебовичу и другим видным лицам. Паны приняли его сторону и не допустили Дрожджа в Лиду. Оскорблённый Глинский принял­ся настраивать короля против ослушников, причём, по свидетель­ству современника, говорил ему: «Пока эти паны в Литве, до тех пор не будет покою в Великом княжестве»46. Дело дошло до того, что Александр вызвал нескольких литовских вельмож в Брест, чтобы арестовать их. Однако канцлер Альберт Ласский, пони­мавший, к какой грандиозной смуте могут привести подобные меры, предупредил магнатов, и они в Брест не поехали.
После смерти Александра противники Михаила Глинского решили посчитаться за перенесённые обиды. Они убедили Сигиз­мунда лишит» бывшего фаворита и его родственников эначитель-
ной части владений и занимаемых постов. У брата Михаила, кня­зя Ивана Львовича, например, отняли воеводство Киевское и вместо него дали Новогрудекское. Все заверения Глинских в ло­яльности, жалобы на несправедливость опалы действия не возы­мели. Истощив доводы, Михаил заявил Сигизмунду: «Ты зас­тавляешь меня покуситься иа такое дело, о котором мы оба после горько сожалеть будем»47. Он уехал в свою вотчину и начал ак­тивную переписку с Василием III и крымским ханом Менгли-Ги-реем.
В феврале 1508 г. Глинский решился на открытый мятеж. 2 февраля князь с большим отрядом напал на имение своего иедо– брожелателя Яна Заберезинского, находившееся недалеко от Грод­но, и захватил его. Какой-то турок из свиты Глинского отрубил Заберезинскому голову и поднёс её господину на острие сабли. После этого мятежники предприняли неудачную попытку овла­деть Ковенским замком, где содержался хан Большой орды Ших-Ахмат, успевший к тому времени рассориться с литовцами. По­терпев неудачу под Ковно, отряд Михаила Глинского (насчиты­вавший, если верить польскому историку Мацею Стрыйковско-му, около двух тысяч человек) направился к Новогрудку, где на­местником был Иван Глинский. Оттуда князь намеревался дви­нуться на Вильно, но, узнав, что город готовится к обороие, отка­зался от этого замысла.
На помощь повстанцам поспешили московские полки во гла­ве с Василием Ивановичем Шемячичем. Однако согласия между союзниками не было. Глинский просил, чтобы Шемячич помог ему овладеть Слуцком. Как говорили недоброжелатели князя, он хотел жениться на княжне Анастасии Слуцкой и тем самым по­лучить право на Киев (Анастасия была вдовой князя из рода Олельковичей). Шемячич предпочёл двигаться на Минск, где и соединился с войсками Глинских. От Минска союзники двину­лись к Орше. Туда же подошли с войсками уже внакомый нам Даниил Щеня и Яков Захарьин. Русские войска начали осаду города, но столкнулись с упорным сопротивлением. В начале июля
к Орше приблизилась сильная армия Сигизмунда. Десять дней противники стояли друг напротив друга на берегах Днепра. Про­должать осаду Орши, имея перед собой «королевскую силу», было очень опасно, и русские отвели войска к Вязьме. Ни Минска, ни Орши русским взять не удалось, и только Мозырь без боя от­крыл им ворота. Литовцы смогли захватить Торопец, но вскоре он был освобождён войсками Даниила Щени.
В конце 1508 г. Между Литвой и Русью был заключён мир­ный договор. Честолюбивые замыслы Сигизмунда I — вернуть владения, утраченные после войны 1500—1503 гг., — провали­лись, он официально признал присоединение этих земель к Руси. Стремился к прекращению войны и Василий III. Боевые действия показали, что русская армия не способна взять хорошо укреплён­ные города. Нужно было создавать мощную осадную артилле­рию, совершенствовать вооружённые силы в целом. Михаил Глин­ский по окончании войны вместе со своими сторонниками пере­шёл на русскую службу.

Обезопасив себя со стороны Литвы, Василий III принялся активно укреплять государство. В 1510 г. Псков был включён в состав Московской державы. События, связанные с «Псковс­ким взятием», подробно изложены в недавно опубликованной монографии В. А. Аракчеева, так что здесь о них речи не пой* дёт48. Следует лишь заметить, что одним из первых мероприятий московских властей стала высылка наиболее знатных псковичей (бояр и купцов) на восток, в пределы бывшего Великого княже­ства Владимирского. Позднее такая же акция будет произведена в захваченном Смоленске.