Автор статьи: К. Иеропольский.
Источник информации: „Познай свой край"!
СБОРНИК ПСКОВСКОГО О-ва КРАЕВЕДЕНИЯ
ВЫПУСК 1-й 1924г.

М. А. Назимов. (Биографическая справка)

Скоро исполнится 100 лет со дня первого в России вооружен­ного выступления частей армии против самодержавия русских царей. В октябре 1917 года русский народ получил неизмеримо больше того, о чем не мечтали даже наиболее радикальные из декабристов, вроде Павла Пестеля.
И все-таки, в предстоящие поминальные дни нам, людям рево­люционной России, следует попытаться воскресить образы декабри­стов, уже покрытые дымкой прошлого.
И не только тех, которые играли первые роли, но и скромных участников восстания. К числу их принадлежат, между прочим, и все декабристы — уроженцы нашей Псковской губерщш; Михаил Назимов, Иосиф Поджио, Нил Кожевников, Федор Щаховской и отчасти Петр Коновницын.
В следующих строках мы попытаемся восстановить нравствен­ный облик первого из них — Михаила Александровича' Назимова.
Назимов — личность в высшей степени интересная; интересная уже по одному тому, что он пользовался любовью Николая I-го и М. Ю. Лермонтова, этих представителей двух совершенно противо­положных направлений : „Николай-Палкин“ душил всякое проявление свободы, Лермонтов-же выше всего ценил „вольность милую, несрав­ненную".
К сожалению, нарисовать образ этого человека во всей полноте мешает недостаток материалов, В этом отсутствии их, кстати указать, в значительной степени повинен и сам Михаил Александрович, не любивший рассказывать о своем прошлом. Когда один студент, впо­следствии известный ученый, ныне покойный, профессор И. А. Шляпкин попытался завести разговор с Михаилом Александровичем о со­бытиях декабря 25-го года, то последний вспыхнул, нахмурился и резко отрубил: „Рано еще вам, молодой человек, говорить об этом!“
Частично об этом прошлом (кажется, с 25-го года по 40-й) На­зимов, впрочем, составил записки и передал их, вероятно, через А. Н. Яхонтова, поэту Некрасову, который собирал тогда материалы о де­кабристах для поэмы „Русские женщины"
Что стало с этими записками, нам, к сожалению, ничего неиз­вестно.
Назимов родился 1801 г. 18 мая. Он происходил из небогатого исконно-русского, дворянского рода, вышедшего из народной толщи л цикогда не сторонившегося от народа.
Отец его был женат на Марии Степановне Шишковой, владев­шей небольшими имениями в Псковском, Порховском и Холмском уездах. Семья Назимовых была большая и на-редкость дружная. Все дети получили отличное домашнее образование. Женат Мих. Алекс, был на псковской-же помещице Варваре Яковлевне Подкользиной.

1)При составлении настоящего биографического очерка я, кроме сведений, полученных от родных М. А., пользовался также данными, сообщенными покойным Н. Ф. Окуличем-Казариным в его докладе о Назимове, прочитанном в Пек. Арх. Обществе осенью 1917 г. Покойный историк тогда много работал над соби­ранием материалов о декабристах-псковичах. Доклад не был напечатан и неиз­вестно, сохранился-ли даже и в рукописи Я пользовался заметками, вделанными «о время чтения доклада.

Службу свою Назимов начал в конной артиллерии, откуда затем был переведен во вновь сформированный тогда дивизион гвардейских конных пионеров.
В 25-м году Мих. Алекс, имел чин штабс-капитана. Активного участия в восстании 14 декабря он ие принимал, так как в это время находился в своем родовом имении Быстрецове (Пск. уезда), откуда, впрочем, как только узнал о восстании, немедленно уехал в Петер­бург. Следственной комиссии он заявил, что принял в члены обще­ства одного человека. Николай I-й, лично хорошо знавший Назимова,, уговаривал его отказаться от показаний и предать прошлое забвению, но молодой офицер на это не согласился. Оскорбленный царь затаил злобу против Назимова и никогда не мог простить ему его упрямства.
Отнесенный к 8-й категории, Мих. Алекс, был лишен чинов, орденов, дворянства и приговорен к ссылке на поселение в тундры Восточной Сибири. Верхом на лошади, в трескучие морозы, в худой одеженке, пришлось ему совершить длинные переезды по страшной пустыне. Как-то раз казакам уж очень надоело стеречь арестанта, и они стали совещаться, как-бы „пристукнуть” его. Назимов случайна слышал это, и с большим трудом удалось ему отговорить казаков от исполнения, их намерения.
После 4-х лет пребывания в Витиме и Средне-Колымске, Михаил}' Александровичу разрешено было перебраться в Курган. Климат Кур­гана более мягок, число жителей в это время в нем достигало 2000. Здесь проживали и некоторые другие декабристы: Фохт, Лихарев,. Нарышкин и др.
Общительный и приветливый, всех к себе располагающий, На­зимов скоро стал душою этого маленького кружка, об'единенного общим мировоззрением и несчастней, и приобрел любовь населения Кургана. Все товарищи отзывались о нем, как о человеке благоже­лательном, у которого слово не расходится с делом. Его черные глаза, казалось, так и говорили: „Брат, не нужен-ли я тебе?“ В Кур­гане ссыльным жилось не плохо. Средств на продовольствие отпу­скалось вполне достаточно, а цены на все были баснословно дешевы. Так, например, фунт масла стоил 10 к.; мясо—1/2 к> В03 сена—25 к. Кроме того, и родные М. А. не давали ему бедствовать в ссылке, так что М. А. даже помогал местным жителям и своим бедным това­рищам (1).
В 1835 году всем ссыльным были отведены земельные наделы, и Назимов занялся земледелием, купил себе маленький домик. Вовремя своего пребывания в Кургане Назимов имел утешение видеться со своим племянником А. Д. Озерским, сыном сестры, Варвары Алек­сандровны. Озерский путешествовал тогда, в качестве горного офи~ цера, по Уралу и Алтаю, с генералом Де-Сент-Альдегондом, и на­рочно взял отпуск на два дня, чтобы навестить своего дядю (2).
Великий князь Александр Николаевич, во время путешествия по Сибири, заехал в Курган. Ссыльные устроили собрание для обсуждения вопроса о том, стоит-ли им обращаться к наследнику с прось­бой о помиловании. Все понимали, что здесь им жилось не плохо, недреманное око полиции их совершенно не беспокоило, а в Россию, их вернули-бы не для политической, конечно, деятельности, что, на­конец, их просьба могла навлечь различные неприятности для их родных, находящихся в России.

1) Дмитриев-Мамонов. „Декабристы в Зап. Сиб.“, стр. 157.
2)Розен „В ссылку", изд. 2, стр. 167.

Если-бы просьба не встретила благоприятного отношения со стороны Александра Николаевича, то громы могли обрушиться и на курганскую администрацию, ничем не стеснявшую декабристов, — И ссыльные решили ни о чем не просить наследника. Но тот сам сказал чрез исправника: „Передай этим господам, что я хочу их завтра видеть в церкви!" На другой день декабристы были в соборе. Наследник часто посматривал на ссыльных и низко склонил голову при словах эктении: „О негодующих, страждущих, плененных и о спасении их господу помолимся!“
В 1837 году декабристов перевели рядовыми на Кавказ. Гра­ждане Кургана с трогательною любовью провожали ссыльных, а то­варищи-поляки выехали вперед, на следующую станцию, чтобы там еще раз пожать руку своим друзьям.
Во время пути к курганским декабристам присоединились и тобольские. Между ними Находился А. И. Одоевский, «милый Саша" воспетый Лермонтовым. Одоевский не любил записывать своих сти­хотворений, часто импровизировал и быстро забывал эти импровизации.
Один из таких, весьма удачных, экспромтов дошел до нас, благодаря именно Назимову, с которым Одоевский ехал из Сибири на Кавказ в одной кибитке. За несколько верст до Ставрополя увидели они стаю журавлей, летевших к Кавказу.
„Приветствуй их!“ сказал поэту Назимов. Одоевский ответил ira это следующим экспромптом:

На Кавказе военные власти отнеслись к декабристам, как к людям опытным в военном деле, очень благожелательно, за что и навлекли на себя громы Ш-го отделения. Назимов, в частности, был весьма полезен, как сведующий пионер по постройке мостов и со­оружению военных дорог. Его беззаветная храбрость в стычках с горцами обратила на себя внимание начальства, и он скоро был Произведен в офицеры, хотя, даже участвуя в сражениях, командуя отрядом, он никогда, из убеждения, не обнажал оружия.
После производства в офицеры, в Ставрополе, Назимов близко сошелся с Лермонтовым. И странное дело, бесконечно кроткий че­ловек скоро подчинил себе неукротимого, желчно-насмешливого автора „Думы".
Через девять лет (в 46 г.), уже в чине поручика, Михаил Алек­сандрович вернулся в Псков. Его матушки Марии Степановны уже не было в живых. В 39 году ее в Пскове посетил декабрист А. Е. Розен. „Почтенная старушка, — пишет он,—была разбита параличом" лежала на кровати и, когда я подошел к ней, чтобы поцеловать руку, она обняла мою голову, склонила ее к сердцу, заплакала и сказала : „Так ты с моим сыном жил в Сибири!“ — и благословила меня“.

Хотя возвращение из ссылки вовсе не обозначало и возвраще­ния прав на наследство, братья предложили Мише взять любое из их имений.
Назимов устраивается в селе Быстрецове и со свойственной ему энергией принимается ?а сельское хозяйство, которое доводит до возможного совершенства. Заботится о материальном благосо­стоянии и нравственном развитии своих крестьян, для чего, между прочим, устраивает сельскую школу, в которой крестьянским маль­чикам давался ночлег и пища.
По вступлении на престол Александра Н-го, для декабристов открылась возможность принять участие в общественной деятель­ности.
Назимов принимает участие в работе по крестьянским делам в качестве члена от правительства, йосле 61 года — члена губернского по крестьянским делам присутствия, а при введении земских учре­ждений избирается первым председателем Псковской Губерн. Земск. Управы
Овдовев, он удаляется от общественной работы, тем более, что зрение его начинает заметно слабеть. Кажется, это было последствием .пребывания в Петропавловском каземате, камеры которого были почти лишены света. Интересно, что и другой пскович-декабрист, Кожевни­ков, также совершенно ослеп под старость.
Это обстоятельство заставило Михаила Александровича рас­статься с дорогим ему Быстрецовым, с его столетними дубами, на­саженными еще прадедами, и он продает имение Н.'Ф. фан-дер-Флиту и переселяется в Псков. Тут у него был собственный домик, по Великолуцкой(1) улице, у часовни Красного Креста.
Здесь, среди цветов, книг и добрых друзей-земцев: Ваганова, А. Н. Яхонтова, Д. И. Иванова, он скромно проживал в двух ком­натках остаток своих дней, окруженный уходом и попечением своего бывш. дворового человека-друга Исаака.
В 80-х годах Назимов окончательно потерял зрение и целыми днями слушал чтение книг, особенно астрономического содержания, — „Что, ночь была ясная?" — спрашивал он. „А красавицы-звездочки сияли на небе?“
День 14-го декабря старец проводил в сосредоточенном размы­шлении, вспоминая, вероятно, и о том страшном утре, когда он чрез маленькое оконце своей камеры видел казнь Пестеля с товарищами.
Силы слабели, и 9-го августа 1886 года предпоследний из дека­бристов угас безболезненно — тихо и был затем погребен на Дмитриевском кладбище.
Ha-половину, таким образом, сбылись предсказания Одоевского: поэт, действительно, нашел себе безвременную могилу там, где

„Немая степь синеет, и венцом Серебряным Кавказ ее об‘емлет,
Над морем он, нахмурясь, тихо дремлет;
Как великан, склонившись над щитом,
Рассказам волн кочующих внимая,
А море Черное шумит неумолкая“.

Зато не южный мирт, а угрюмые сосны нашего севера покрыли своею тенью последний приют Назимова.

1)Теперь Советской.

К. Иеропольсний.

изображение прилагаемая к статье