Историки и краеведы единодушно начинают рассказ о городе Себеже с первого упоминания его под 1414 г. польским хронистом М. Стрийковским.1 Сам характер упоминания, где говорится о взятии псковского пригорода Себежа войском великого князя Литовского Витовта, свидетельствует о более раннем возникновении городского укрепленного поселения, хотя и не дает оснований для более точных датировок. Умалчивают о собственном пригороде и летописцы Псковской вечевой республики,2 хотя о других пригородах в связи с псковско-литовскими отношениями (Опочка, Воронин, Коложе и др.) в XIV-XV вв. они сообщают неоднократно. Это косвенное подтверждение тому, что границы Псковской земли в XIII-XIV вв. не распространялись так далеко на юг, а захват Себежского поозерья Литвой связан с экспансией литовских князей на исконно русские земли. До середины XIII в. эти места служили границей владений Полоцка и Псковско-Новгородского государства и, скорее всего, относились к Полоцкому княжеству. С середины XIII в., когда племя литовских князей Миндовгов окончательно захватило Полоцкую землю и село княжить в Полоцке, Себежская земля постепенно становится краем приграничных псковско-литовских междоусобиц. Сначала (до конца XIV в.) Псков, стремившийся к самостоятельности и независимости от Новгорода, искал прочного союза с южным соседом, тем более, что к Полоцку сохранялось отношение как к, одной из русских областей.
Еще в середине XIV в. в Полоцке сидел митрополит Феогност, старший по духовному званию для новгородского владыки, и псковичи просили у него об основании собственной архиепископской кафедры (1331 г.). Псковичи также нередко приглашали литовских князей (например, Андрей Ольгердович, сын великого князя Литовского, княжил в Пскове трижды). К концу XIV в., по мере роста могущества великого княжества Литовского, с одной стороны, самостоятельности Псковской земли и начавшегося сплочения русских земель вокруг Москвы - с другой, отношения двух государств становятся все более напряженными. Источником напряженности была, в первую очередь, Литва, стремление которой расширить владения на севере за счет Новгорода и Пскова были очевидны. Соперник был столь опасен, что новгородцы не считали зазорным откупаться большими "окупами" (Порхов, 1341 г., Ольгерд; 1428 г., Витовт). Они даже передали в отчину литовским князьям стратегически важные пограничные крепости Корелу, Ладогу, Ореховец и половину Копорья (1331 г.).3 Псковичи спешно укрепляют псковскую крепость и южные пригороды, заключают оборонительно-наступательный мир с орденом против Литвы и Лифляндии, который, впрочем, был непрочен, но окончательно обострил отношения с Литвой. Пиком напряженности стал, по-видимому, 1406 г., когда произошло сильное нападение Витовта и полное разорение им крупного псковского пограничного города-крепости Коложе. Ответом был не менее крупный поход псковичей, разорение принадлежавших к тому времени литовцам Великих Лук и Ржевы, а вскоре и строительство новой пограничной крепости в Опочке над Великой рекой "в две недели" (1413 или 1412 г.). Очень характерно примечание псковского летописца об отъезде в том же 1413 г. из новгородской отчины Лугвенея, князя Литовского в Литву: "а все то Псковичем не на добро, хотяху искоренити от основания град Псков".4
Что же послужило причиной столь острых предчувствий и нового похода Витовта 1414/1415 г., с которым незадолго до того псковичи заключили сепаратный от Новгорода мирный договор (1410 ? г.). Не исключено, что в эти годы, незадолго до похода, псковичи выстроили на дальних южных рубежах еще одну крепость - Себежскую, строительство которой и было воспринято литовцами как вызов. Сравнительно мирное завершение похода Витовта в 1414/1415 г. можно объяснить не только откупом, но и тем фактом, что псковичи простили литовскому князю разорение Себежской крепости.
Вернемся к сообщению Стрийковского о том, что в 1414 г. великий князь Витовт из Дриссы двинулся против псковичан и, подойдя к Псковскому пригороду Себежу, взял его и сжег, а сам двинулся далее. Поскольку на Петровой горе следов крепости XIV-XV вв. не обнаружено, первую Себежскую крепость следует поместить на Замковой горе, где находки указанного времени встречаются. Умолчание псковских летописцев сильно затрудняет исследование, но не может быть случайным. Этот факт можно объяснить, например, дипломатическими соображениями. Свод; составлялся позднее, когда Себеж был окончательно потерян для псковичей, а опасность со стороны Литвы сохранялась. В этом случае упоминать лишний раз Себеж как бывшую псковскую крепость в Литовской земле недипломатично, да и малоприятно. Исследователи никогда не приводили в связи с Себежем еще один документ, который считается переводом Стрийковского, но менее точным, имеющим свои особенности и серьезные расхождения в датировках (перевод Стрийковского считается более точным). Этот источник - "Хроника Литовская и Жмойтская", датируемая 40-ми гг. XVIII в. Вот ее полный текст: "Року 1427 Витовт, великий князь литовский, постановивши с королем Ягайлом порядок христианский в Жомойти, зобрал войско посполитое рушене, з литвы и а руси, а переправившися чрез Двину реку у Друши облегл напервей Сабож, замок и место Псковское... А так, взявши Сибеж замок през подале, облегл другой замок Псковский, Перхову, под который месяцей стоял шесть".5
Данное сообщение необычайно интересно: во-первых, его можно считать не интерпретацией сообщения М. Стрийковского 1414 г. с иной датировкой, а вполне самостоятельным; во-вторых, события, о которых в нем повествуется, имели место, хотя и изложены схематично и не совсем точно. Например, Порхов назван "псковским замком", а не Новгородским, но ошибку автора XVIII в. можно понять: к тому времени Порхов тяготел к Пскову и вскоре стал псковским. Речь идет о двух разных походах Витовта - на псковские пригороды по призыву дерптского епископа Дидриха (1426 ? г.) и походе 1427-1428 гг. на новгородский пригород Порхов. Разногласия псковичей с новгородцами создали для Витовта прекрасную возможность разбираться с ними по отдельности.
Первый поход на псковичей был очень серьезным: "Первого августа (1426 г.) с Литвою, Богемцами, Волохами и Татарами учинил нападение на город Опочку и Воронечь,... но опочане и вороничане отбили, а под Котельном разбил он Псковский отряд".6 Псковичи обращались за помощью к новгородцам, но не получили ее. После заключения 25 августа перемирия с псковичами Витовт обратился к Новгороду. В эти августовские события Себеж как будто не вписывается, но если попытаться реконструировать события с учетом умолчания псковских летописцев, то можно предположить, что основная часть мощного войска Витовта была занята осадой Себежа, набеги совершали отдельные отряды, а разбитый псковский отряд шел на помощь Себежу. Борьба за город велась с неким сознанием правоты со стороны литовцев, и псковичи это право (сильного?) косвенно подтвердили умолчанием. Иначе трудно себе представить, чтобы они ни единым словом не обмолвились не только о завоевании, но и о строительстве себежской крепости, других, связанных с ней событиях. Повторимся, что о других пригородах заинтересованные сообщения встречаются в те годы довольно часто. Из всего сказанного следует предположение о том, что себежская крепость была выстроена на Замковой горе скорее всего в начале XV в. (около 1406 г.) как военный форпост Пскова. Население ее составлял военный гарнизон. И если верить сообщению Литовской "Жмойтской хроники" 1427 г., городское поселение ("место Псковское") выходило за пределы Детинца на верхней площадке полуострова. Крепость была восстановлена после пожара 1414 г. (как мы знаем, это делалось псковичами скоро, "в две недели", как в Опочке).
Вполне вероятно, что Себеж окончательно перешел к литовцам по мирному договору августа 1426 г. Чтобы прекратить вражду, которая началась с заключения мирного договора 1417 г. с рыцарями, направленного против Витовта (непрестанные с 1421 г. набеги на псковские земли), нужны были серьезные аргументы. Возвращение Себежа - как раз один из таких аргументов. Под 1432 г. сообщается о "Полотской границе", на которой псковичи искали мира с Литвой, а несколько позднее появилось сообщение о мире. Вскоре псковско-литовские события вообще уходят со страниц псковских летописей.
Подводя итоги первого градостроительного периода в истории Себежа, начавшегося не ранее начала XV в. и закончившегося в 1535 г., можно сказать следующее. Себеж XV в. - типичная псковская дерево-земляная крепость, расположенная на высокой мысовой площадке так называемого Замка. Крепость была сторожевой, пограничным форпостом, все население которого, скорее всего, составлял гарнизон пришлых псковичей. Население крепости вскоре начало осваивать нижнюю площадку Замковой горы за стенами Детинца - посад. С этого времени начинает формироваться улично-дорожное направление в сторону Пскова, пригородные сельские поселения (на берегу оз. Ороно, в районе ул. Красноармейской). Местоположение некрополя не выявлено, но очевидно и то, что его следует искать вне пределов полуострова. Археологические находки, выявленные в ходе разведок, не позволяют говорить о резкой смене населения после литовского завоевания. Нет данных и о новых укреплениях иного, нерусского характера. После завоевания Литвой и после мирного договора гарнизон должен был покинуть крепость или же сменить занятия на мирные. Вероятно, случилось последнее, и городок превратился в окраинное местечко Литовского государства. Тогда же образовалось второе улично-дорожное направление - на юг, в сторону Полоцка по перешейку между озерами Себежское и Ороно.
Приведем еще один интересный источник - русские былины, в которых описываемые события обычно восходят к древним временам. В этих былинах, записанных в XVH в., любимый народный герой Илья Муромец ведет борьбу с неверными, которые "хотят Себеж град за щитом взять".7 То, о чем умолчали летописцы, поведала былина.
Граница с Литвой окончательно определилась к 1440 г., о чем свидетельствует грамота Великого князя литовского Казимира.8 В мирных переговорах, происходивших в Литве, участвовали со стороны Пскова сын посадника Иларион Селиверстов, Стефан Аристович и Лука Михаилович. В 1494 г. граница была подтверждена как "старый рубеж".9 Таким образом, русский Себеж оказался за рубежом.
О положении городка в составе объединенного Польско-Литовского королевства в начале XVI в. свидетельствует документ, приведенный в книге М.О. Без-Корниловича "Исторические сведения о примечательнеиших местах в Белоруссии": "Впоследствии Себеж принадлежал Литве, что можно заключить из жалобы его жителей, поданной Польскому королю Сигизмунду I в 1525 г. марта 20-го, в которой сказано, что, будучи обобраны и ограблены Московитянами, многие из них, оставя домы, ушли; другие разбрелись; те же, которые остались, по своей нищете не в силах платить повинностей, почему и просят их уволить от всех повинностей на 4 года. На что последовало Королевское соизволение".10
В результате десятилетней войны с Литвой, в ходе которой войска великого князя Московского доходили до Вильны, соотношение сил изменилось в пользу объединенной России, но Польско-Литовское государство еще долго оставалось грозным соседом-соперником.
II. 1535-1772 гг.
В правление Елены Глинской и ее фаворита князя Овчина-Телепнева-Оболенского война с Польшей вспыхнула с новой силой. В разгар этих событий, в 1535 г., "в лето 7043... месяца июня 26 князь Великий Иоан повеле Воеводам своим, князя Бориса Горбатова, да Михаила Воронцова, да князя Михаила Коубенского с силами, и постави город за Опочкой на озери на Себежи, Иоан город Себежъ, и церкви создаша, да и людей посадиша".11 Вологодско-Пермская летопись добавляет: "И Иван Микитич Бутурлин на Себежё стоял три недели, и город на Себежи поставили Ивангород, а мастер был городовой Петр Малой Фрязин архитектон".12
События развивались в следующем порядке. От имени малолетнего Иоанна IV было повелено воеводам князю Борису Ивановичу Горбатому, князю Михаилу Кубенскому и Михаилу Семеновичу Воронцову во главе псковского и новгородского войск двинуться к Себежу и, соединясь там с князем Шуйским, заложить крепость. Они же, оставаясь в Опочке, направили от себя к Себежу воеводу Ивана Никитича Бутурлина с боярскими детьми, который и произвел строительные работы, законченные за необычайно короткий срок, к 25 июля (по другим сведениям - 20 июля). В статье Р.И. Платоновой о планировочной структуре Себежа в конце XVI в. приводятся дополнительные сведения об архитекторе.13 Петрок Малый Фрязин 16 мая того же 1535 г. руководил начавшимися работами в Москве по строительству Китай-города, а вскоре он уже "почал град делати землен в Литовской земле на озере на Себежё, месяца июня 29, вторник, во имя великого государя Ивангород, а доделаша его того же лета месяца июлиа 20, вторник".14 Крупный исследователь русского крепостного зодчества профессор А.Н. Кирпичников считает, что в Себежё впервые применены новейшие достижения фортификационного искусства. На плане города 1811 г. еще можно проследить выступающие в сторону мыса и внутрь города за пределы замка пониженные по отношению к нему земляные батареи.
Русские летописи необычайно подробно описывают рассматриваемые нами события, а далее повествуют об Ивангороде на Себежё: "Затворишаего и освещаша церкви Усекновения главы святого Иоанна, да предел святого Николы, да царя Константина, а священников трех послали из Пскова... И Князь Великий приказал архиепископу Макарию священников соборных туда послати, а самому имя граду нарещи. И Макарий имя нарек Иван-Город на Себежъ".15 "Для сей работы и для снабжения города Псковичи посылали 500 пищальников, 3000 коней в телегах и человека на коне, 3000 четвертей толокна, 3000 полтей свинины, 3000 четвертей солоду, 360 конопляного семени, а сверх того еще в Москву отправили 400 пищальников".16 МО. Без-Корнилович добавляет, что транспорт этот сопровождали 500 пищальников, а новгородцам было поручено в помощь прислать рабочих и плотников строить замок, место которого имело в окружности 170 сажен." "Недовольный, что в его владениях россияне построили замок, - продолжает он, - Польский король Сигизмунд 1 в 1536 году [февраль - И.Л.] повелел киевскому воеводе Немире с войском двинуться к Иван-городу и разорить его. Приступы Литовцев к укрепленному замку были неудачны: скопившиеся на перешейке, разимые пушечными выстрелами литовцы разбежались по озеру в обе стороны, где от заломившегося под ними льда многие потонули. Чтоб довершить поражение, воеводы: князь Засекин и Тушин, учиня вылазку, погнались за бегущими, захватили пленных, отбили знамена, пушки. Наградя воевод и войско, великая княгиня Елена повелела в память победы построить в Себеже церковь Святой Троицы...".18
Крепость выдержала испытание и отразила нападение 20-тысячного войска, однако требовала к себе серьезного внимания. Из розыскного дела о бегстве архитектора Петрока Малого известно, что он в 1539 г. посылался в сопровождении переводчика Григория Мистрабонова в Себеж и пробыл здесь три недели.19 Строительство вместе с укреплениями окольного города, конечно, потребовало немалого времени и дополнительных мер. Весь их комплекс потребовал нескольких лет, причем строительство велось в два приема.
Под 1541 г. псковские летописи сообщают о том, что "Того же лета пределаша на Себежи большие стены".20 Речь идет, очевидно, о дополнительных укреплениях или завершении системы укреплений Окольного города, заложенной Петроком Малым Фрязином.21 В обмен на Гомель послы Сигизмунда уступили в 1537 г. Себеж и Заволочье россиянам и обещались 5 лет "города Себежа и волости Себежские не воевати, не зацепити ни чем". Поэтому после 1537 г. работы велись с таким размахом и последовательностью. Себеж вернулся в лоно России вполне законно. В том же 1537 г. повелением Елены Глинской в честь победы над литовцами была заложена каменная Троицкая церковь. О местоположении ее сведения отсутствуют. С легкой же руки историков и краеведов в Себеже в наши дни утвердилось устойчивое мнение о том, что колокольня и разрушенный каменный собор на рыночной площади - та самая Троицкая церковь. Но собор Рождества был выстроен заново в середине XIX в., хотя мнение себежан заслуживает внимания: собор мог быть сооружен на том месте, где раньше стоял храм Троицы, так как место это находилось недалеко от ворот, обращенных к перешейку, где развернулись главные события битвы 1537 т., ка высоком месте с прекрасными видовыми данными. Следует добавить, что в Замке уже стояла деревянная Ивановская церковь с двумя приделами, а окольный город еще продолжал отстраиваться. Косвенным подтверждением этому служит дата завершения строительства церквей: "Лета 7052... (1544 г.) великая государыня Елена... повелела во граде Себеже поставить церковь живоначальную Троицу и в ней придел Покров святей Богородицы. А третий придел святого великого чудотворца Сергия".22
Отношения с Литвой, однако, оставались сложными. Возникали пограничные споры, случались набеги и со стороны немецких рыцарей. В связи с набегом последних в 1559 г. упоминается монастырь Святого Николы под Себежем, который был сожжен немцами "и с церковью"23 А на следующий год, весной, в великий пост выгорел и сам Себеж "и с стеною".24 Впервые, таким образом, упоминаются крепостные стены Себежа, а слова летописца "выгорел... и с стеною" можно понимать так, что стены были деревянными. Ослаблением города, похоже, поспешили воспользоваться воинственные соседи. В мае 1562 г. польский король, принявший Лифляндию под свое покровительство, начал открытую войну против России. Он приходил под Опочку, которую взять не смог, но разорил семь окрестных волостей и монастыри под Себежем. Поляки ворвались в город, вновь сожгли его, но за собой не оставили.25 Договором 1570 г. Себеж вновь был утвержден за Россией, но его ожидала новая, более грозная опасность.
В 1579 г. 50-тысячная многоязыкая армия во главе с национальным героем Польши королем Стефаном Баторием взяла Себеж и двинулась на Псков. Но и на этот раз город избежал окончательной передачи Польше: по мирному договору начала 1582 г. он в который уже раз был возвращен псковичам, на этот раз опустошенный и обезлюдевший.
Ценные сведения о состоянии города в этот период, его топографии, населении, застройке содержатся в Писцовых книгах за 1585-87 гг. по городу Себежу и его уезду.26 За неимением графических материалов расшифровка данного описания дает достаточно полное представление о состоянии и развитии городского ансамбля в XVI в. Писцы не только дают собственное описание, но и приводят данные "по старому письму", относящиеся ко времени нашествия Батория (вероятно, к 60-м гг. XVI в.). К этому источнику в свое время обращался краевед, первый директор Себежского музея Б.В. Сивицкий,27 а профессиональный анализ планировочной структуры города предприняла Р.И. Платонова,28 сопоставившая описание с самым ранним фиксационным планом города XVIII в.29 В то же время многие ценные наблюдения авторов сочетаются с весьма неубедительными. Например, исходной позицией для Р.И. Платоновой служит сохранившаяся колокольня "церкви Троицы XVI в.", которая на самом деле принадлежит Рождественскому собору середины XIX в. Содержатся в ее анализе и другие неточности.
Писцовая книга города Себежа и Себежского уезда - необычайно полный, но своеобразный документ. Для окончательных выводов требуются дополнительно археологические данные или ранние планы города. К сожалению, из писцовой книги исключены описания церквей и монастырей - важнейших ориентиров, которые упоминаются лишь косвенно, но зато есть данные о городе до нашествия Батория. Из них мы узнаем, что расцвет Себежа приходится на время не позднее середины XVI в. Еще до "старого письма" заросли лесом старые нивы в Заворонье (за озером Ороно-Ворон-Вороно), на Синцах (вокруг Синцовского озера), на речке Угоринке. Таким образом, "Поле" города Себежа - обширнейшая округа, не уступающая нынешней территории.
Ядром Себежа был собственно "город", который позднее, в польский период, получил название Замка. Это небольшая крепость на самой возвышенности полуострова, в мысовой части. Как и в Пскове, здесь находился "амбар, а под ним погреб" для зелья, свинца, ядер и "всякого пушечного запаса", а кроме того, "три житницы с государевым хлебом" и еще девять житниц "пусты" (последствия военных бедствий встречаются везде и во всем). Упоминаются Ивановские поп, дьякон и дьячок (церкви Иоанна Предтечи), но живут они в центре Окольного города; сама же церковь в описаниях не встречается. Если она даже и осталась на Крому, то была выстроена заново. Как уже указывалось, выстроенная при основании города церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи имела приделы "Николы да царя Константина". Больше престол Св. Константина и Елены не упоминается, зато, кроме Никольского попа и двух дьячков, упоминается "Никольский монастырь, что в городе".30
К моменту описания прекратил существование "монастырь Никольский из Яблонец", огородное место которого пахали старцы того же монастыря. С пригородным монастырем можно связать некоторые местные предания. Церковь Николы была на Московском (русском) кладбище (в районе нынешнего православного). Существует предание о том, что в озере Корец (Карцы) "провалился" храм. В Пскове в лихую годину некоторые монастыри, страдавшие от вражеских набегов, были перенесены в город за крепостные стены (например, монастырь Сергия с Залужья, XVI в.). В Себеже пригородный Никольский монастырь был разорен еще во время набега литовцев в 1559 г.31 На время составления Писцовой книги в Крому ("в городе") упомянуты два монастыря - Никольский (мужской) и Ильинский (женский). Можно предположить, что оба они были перенесены в город в описываемый период. Ильинская церковь в замке не описана, но в указанное время причет ее владел огородами, а ильинский поп Федор Иванов, сын Царицын, выступает поручителем в оброке, старица Мартемьяна владеет лавкой в Окольном городе. В "городе" неоднократно упоминаются Кремские ворота, ведущие в Окольный город. Были, возможно, и другие ворота, но этот факт достоверно не установлен.