Немецкие звери в мундирах не только занимались массовым истреблением советских граждан. Систематически террор ежедневно сопровождался угоном советских граждан, особенно молодёжи на фашистскую каторгу в Германию.
Многочисленные свидетельские показания, письма наших людей из неметчины и др. материалы, имеющие в распоряжении комиссии, полностью восстанавливают факты насильственного угона наших людей на каторжные работы в Германию.
Шилов Алексей Степанович рассказывал:
“Немцы насильственно угоняли молодёжь в рабство. Из городской Себежской управы присылали повестки персонально каждому назначенному в Германию. Если кто в срок в город Себеж не являлся, то приходили полицейские и под силой оружия выгоняли. Так была угнана и моя дочь Шилова Антонина Алексеевна”.
Из колхоза “Апросово”, Луташевского с/с, фашисты угнали в Германию б человек, из колхоза им. Фурманова, Глембочинского сельсовета — 39 человек, из колхоза “Маяк”, Стеймацкого с/с — 24 человека.
Особенно рабовладельцы охотились за молодёжью, а перед своим отступлением из района угоняли под угрозой оружия и всё население. За отказ от эвакуации немцы расстреливали советских граждан. Таких фактов насильственного угона советских людей в фашистское рабство по Себежскому району много.
Несмотря на строжайшие рогатки немецкой цензуры, в письмах можно честь ту жуткую часть, которую приходиться переживать советским гражданам в фашистской Германии. Вот письмо к своей матери из города Эммендинген — Баден (штамп почтового ведомства с датой 18/III — 1944 года).
Дочь пишет матери:
“Работаю на фабрике. С Тоней живём в одном лагере. Берегите себя и маленькую крошку Нину. Крепко вас целую. Галя”.
Фекла Потёмкина пишет своим родителям из гор. Эммендинген — Баден (штамп почтового ведомства с датой 22/VII — 1943 года).
“Да, сестрички, жизнь сделает старыми нас всех, Я много знаю знакомых из дер. Забелье, Нечерец, Шутов, Ляхово и многих других местностей. Мы все стали родные и знакомые в чужом краю”. Даже открытка замазана пером цензуры.
В другом своём письме Потёмкина сообщает:
«Мамочка, я работаю на прежнем месте..., получаю 20 марок в месяц, на которые не могу ничего купить кроме лимонада. Остальное всё по карточкам, которых мы не имеем, и в магазине ещё не в одном не была, потому что русским нельзя».
“Дома ты, что вольная птица: куда вздумалось — туда и идёшь, а я в Германии с Марусей — нет”.
Русским не полагается заходить, в магазины. Русские обязаны работать на немецких рабовладельцев за ничтожную плату, на которую можно купить только бутылку лимонада.
Тоня Кускова пишет своей тёте 17 февраля 1944 года:
«С Галей мы живём в одном лагере, но работаем не на одной фабрике. Наша жизнь вам, тётя, по-моему известна. Дорогая тётя, нового у нас нет ничего, а особенно расписывать нечего, ты сама понимаешь, не маленькая. Прошу тебя ещё раз: отпиши мне всё, что было с моей сестрой, вообще с моей семьёй. Я слышала, что мама и Клава сгорели, а Митя...»