Русь, Литва и Польша: история взаимоотношений и военного дела
Предлагаемая вниманию читателей раздел содержит три исто­рических документа, посвященных одной из наиболее ярких и дра­матических страниц в многовековой истории Псковской земли: Ливонской войне и походам польского короля Стефана Батория на Великие Луки и Псков в 1580—1581 гг. Особый интерес этим документам придаёт то, что составлены они участвовавшими в событиях поляками и представляют собой, так сказать, взгляд из враждебного лагеря, взгляд не всегда объективный, но живой, заинтересованный, неравнодушный. О походе на Великие Луки повествуют дневники военачальников Яна Зборовского и Луки Дзялынского, о «Псковской осаде» — дневник королевского сек­ретаря ксендза Станислава Пиотровского. Редакция также сочла резонным включить в книгу те небольшие предисловия и постра­ничные примечания, которые были составлены к документам их переводчиком О. Милевским ещё в конце XIX в. и сегодня пред­ставляют определённый историографический интерес. Кроме того, в неё вошла выдержка из книги польского историка XVI в. Рейн­гольда Гейденштейна «Записки о Московской войне», посвящен­ная генеральному штурму Пскова 8 сентября 1581 г., отрывки из некоторых других документов.
При составлении комментариев к текстам автор стремился сообщить максимально подробные сведения об участниках собы­тий, показать не только их роль в битвах под стенами Великих Лук, Пскова, Опочки или Печорского монастыря, но и последу­ющую судьбу. Следует сразу оговорить, что выполнить данную задачу в полной мере практически невозможно. Только в дневни-
ке С. Пиотровского упомянуто более ста персонажей, в том числе мелкопоместных шляхтичей, священников, чиновников средней руки и д0 Тем не менее в тех случаях, когда о ком-либо удалось найти болЧве или менее значительную информацию, она приведена в комментариях. Неоценимым источником здесь послужил мно­готомный «Польский биографический словарь», который изда­ётся с 1935 г., но и по сей день далёк от завершения. В коммента­риях также отражены некоторые расхождения, имеющиеся в опи­сании одних и те же событий у разных авторов. Особенно инте­ресным представляется сравнение оценок польских писателей и све­дений, содержащихся в русской «Повести о прихожении Стефана Батория на град Псков».
Бурные события Ливонской войны имели очень долгую и сложную предысторию. В настоящей вводной статье, думается, имеет смысл дать очерк тех запутанных отношений, которые свя­зывали и разделяли Московскую Русь, Польшу и Литву на про­тяжении более чем трёх столетий. Судьбы Восточной Европы складывались таким образом, что три эти государства вышли на широкую политическую арену практически одновременно. В 1328 г. внук Александра Невского московский князь Иван Да­нилович Калита добился от монгольского хана Узбека ярлыка на великое княжение Владимирское, дававшего право старшинства среди князей раздробленной Руси. Всеми правдами и неправдами объединял этот честолюбивый князь вокруг своей столицы земли Северо-Восточной Руси, сплачивал вассальные дружины в еди­ное войско, пытался оказывать влияние на Новгород и Псков. Положение последнего в то время было очень непростым. После смерти прославленного князя Довмонта (1299) закрепившиеся в Прибалтике рыцари Ливонского ордена всё чаще и чаще наноси­ли псковичам весьма чувствительные удары. В 1323 г. они при­шли к городу на многочисленных кораблях, обстреливали крепость с помощью стенобитных машин, придвигали к стенам осадные баш­ни. Псковичи отправили гонцов за подмогой к московскому кня­зю Юрию Даниловичу (старшему брату Ивана Калиты) и к нов-
городцам, но те никакого содействия не оказали. Выручил город литовский князь Давыд, который неожиданно напал на ливонцев и обратил их в бегство.
Подобный эпизод не был случайным. Литва, в отличие от большей части прибалтийских земель, не только отстояла свою независимость в борьбе с немецкими рыцарями, но очень быстро превратилась в сильное и воинственное государство. В 1316 г. на литовский престол вступил князь Гедимин (Гедиминас), необы­чайно деятельный и энергичный политик. Военной силой и дипло­матией он подчинил себе целый ряд земель на Руси. Так, вассала­ми Гедимина стали минский, лукомский, друцкий и турово-пинс­кий князья, им было окончательно покорено Полоцкое княже­ство. В1319 г. литовцы захватили Берестье и Дрогочин, а в 1321 г., по свидетельству СМ. Соловьёва, разгромили на реке Ирпене дружины киевского князя Станислава и его союзников, брянских князей Олега и Льва1. Одержав победу, Гедимин занял Киев и посадил там своего наместника.
Пытался литовский князь распространить своё влияние и на Новгород. В 1333 г. новгородцы дали сыну Гедимина, Наримун-ту, в правление Карельскую землю, Ореховец и часть Копорья, но продержался он там всего пять лет. В 1338 г. Наримунт Геди-минович не оказал Новгороду помощи в войне со шведами, после чего договор с ним был расторгнут. И всё же подобный эпизод весьма показателен. Наконец, следует вспомнить, что на Волыни с 1340 г. правил другой сын Гедимина, Любарт.
Вполне понятно, что к землям Северо-Восточной Руси ли­товские князья также испытывали интерес, и немалый. Стремясь найти союзника, Гедимин в 1320 г. выдал свою дочь Марию за тверского князя Дмитрия Михайловича, по прозвищу Грозные Очи, но тот вскоре был казнён монголами. Тем не менее после разгрома Твери в 1327 г. соединёнными силами Московского кня­жества и татар брат Дмитрия Александр Михайлович укрылся именно в Литве2.
В 1320 г., всего через четыре года после прихода к власти Гедимина и за восемь лет до получения титула великого князя Владимирского Иваном Калитой, брестско-куявский князь Вла­дислав II Аокетек короновался в Кракове венцом польских коро­лей. Этот монарх объединил под своей властью большую часть , земель Великой и Малой Польши, предпринял ряд попыток под­чинить Восточное Поморье, которое захватили рыцари Тевтонс­кого ордена3. Любопытно, что в борьбе с немцами Владислав II активно искал помощи у литовцев и даже женил своего сына Ка­зимира на дочери Гедимина Альдоне. В 1326 г. Литва и Польша начали совместные военные действия против немецких рыцарей. Основной их удар обрушился на Бранденбург4. Поход получился очень удачным: союзники дошли до Франкфурта-на-Одере, зах­ватили много добычи. Кстати, литовскими отрядами в союзном войске командовал князь Давыд Городенский, тот самый, кото­рый помогал Пскову. 27 сентября 1331 г. поляки и литовцы наго­лову разгромили рыцарей Тевтонского ордена под деревней Плов­це. Тем не менее из-за противодействия сепаратистски настроен­ной знати Локетек так и не смог отвоевать Поморья. Более того, в 1332 г. Тевтонский орден занял Куявию (она лежит рядом с Хелминской землёй, между Вислой и Нотецем) и Добжинскую землю.
В 1333 г. Владислав Локетек скончался. В 1340 г. под стена­ми немецкой крепости Баербург был смертельно ранен Гедимин, а в марте 1341 г. умер Иван Калита. Однако дети правителей с боль­шой энергией продолжили дело отцов. Сыновья Ивана Калиты, Семён Гордый (1341-1353) и Иван Красный (1353-1359), пользуясь поддержкой монгольских ханов, подчинили себе почти всю Северо-Восточную Русь. «Симеон, — писал С. М. Соловь­ёв о первом из братьев, — созывая князей для известных целей своих, напоминал им, что Русь была только тогда сильна и славна, когда князья беспрекословно повиновались старшему»5. Впрочем, великий князь явно не надеялся на одну лишь силу слов и жесто­ко карал непокорных. Так, он совершил военный поход на Новго-
род, когда новгородские бояре вздумали поддерживать жителей Торжка, не заплативших положенной дани. Даже исконные со­перники Москвы, тверские князья, смирились перед Семёном Гордым, по крайней мере, внешне: в 1346 г. князь Всеволод Алек­сандрович отдал за Семёна свою сестру Марию.
В Литве тем временем всё ярче разгоралась звезда сына Ге-димина Ольгерда. По отзыву русского летописца, Ольгерд был очень умён, говорил на разных языках, не пил никаких хмельных напитков и занимался государственными делами дни и ночи на­пролёт6. Поручив борьбу с немецкими рыцарями своему брату Кейстуту, Ольгерд у расширял восточные пределы Литов­ской державы. Он овладел Чернигово-Северской областью и Брянском, полностью подчинил себе Киев и Волынь, пытался оказывать давление на Новгород. Для войны Ольгерду годился буквально любой повод. Так, в 1346 г. он вторгся в новгородские пределы, объявив новгородцам: «Хочу с вами видеться: бранил меня посадник ваш, Евстафий Дворянинец, называл псом». Из­ложив таким образом «обиды», Ольгерд разорил земли по рекам Шелони и Луге. Новгородцы же собрали вече и убили посадни­ка, которому кричали: «Из-за тебя опустошили нашу волость»7.
В отношении Москвы, однако, Ольгерд действовал гораздо осторожнее. С одной стороны, он неоднократно пытался натра­вить на неё татар, с другой — поддерживал видимость дружбы. Ольгерд даже посватался к свояченице Семёна Гордого, тверской княжне Иулиании. Посовещавшись с митрополитом, Семён Ива­нович этот брак разрешил. Особый характер носили и отношения Ольгерда с Псковом. В 1341 г. наш город юридически перешёл под сюзеренитет этого литовского князя, причём непосредствен­но псковским князем стал его сын Андрей Ольгердович. После­дний, однако, в Пскове практически не жил, но держал наместни­ка. Вассальные связи оказались не слишком прочными. Как-то псковичи высказали Андрею Ольгердовичу претензии на его по­стоянное отсутствие, а тот в ответ явился из Полоцка с войском и разграбил порубежные сёла.
Наступление литовцев на Русь в значительной мере сдержи­валось необходимостью бороться с немцами. Рыцари Тевтонско­го ордена всё чаще переходили Неман и совершали на Литву опу­стошительные набеги. В 1336 г. они, действуя в союзе с маркгра­фом Бранденбургским и графом Геннебергским, сожгли литовс­кую крепость Пунэ, весь гарнизон которой был уничтожен. Пос­ледние защитники Пунэ, понимая, что штурма им не отразить, совершили самоубийство. В 1346 г. магистр ордена Генрих фон Арфберг дошёл с войском до Трок и разорил их окрестности, а затем разгромил войска Ольгерда. В 1348 г. литовцы смогли взять реванш и нанести немцам серьёзное поражение в битве на реке Стреве, близ Трок, но натиска это не остановило. В Литовс­ких землях появлялись мощные рыцарские замки — опорные пун­кты экспансии: Баербург, Марианвердер, Готтесвердер и др. С осо­бым упорством старались рыцари завладеть Жемайтией (Жму­дью), дабы соединить владения Тевтонского и Ливонского орде­нов8.
В то время когда тевтонцы воевали с Литвой, ливонские ры­цари постоянно тревожили Псковские земли. В 1341 г. они без объявления войны убили псковских послов. Псковичи ответили на это набегом, а затем ответный набег совершили рыцари. С на­чалом военных действий из Пскова в Новгород немедленно от­правился гонец за помощью, но, как и в 1323 г., тщетно. При­шлось просить подмоги у Ольгерда. Сначала литовский князь На призыв откликнулся и прибыл в город с большим войском, одна­ко после того как его военачальник Юрий Витовтович потерпел поражение под Изборском, идти в поход отказался, посоветовав псковичам затвориться в городе и готовиться к осаде. К счастью, немцы не смогли взять Изборска и вскоре покинули псковские пределы. Именно тогда ОльгерД предложил Пскову в качестве князя своего сына Андрея, что, впрочем, не помешало ему, ухо­дя, разорить пограничные земли. В 1348 г. немцы вновь жгли псковские сёла, а в 1349 г. появились под Изборском. Находив­шийся в то время в Пскове Юрий Витовтович лично повёл про-
тив неприятеля войско, но был убит в первой же стычке. Эта не­удача, однако, не помешала псковичам в том же году сжечь не­мецкую крепость Нейгаузен на реке Нарове.
В Польше после смерти Владислава Локетека на престол всту­пил его сын Казимир, впоследствии получивший титул «Великий». В 1349—1352 гг. этот деятельный монарх смог захватить 1алиц-кую Русь, а в 1366 г. — часть Волыни. Менее удачной была борьба поляков с западными и северными соседями. Тевтонский орден, хотя и согласился на некоторые территориальные уступки, по-пре­жнему удерживал Поморье. На Силезию ещё в 1335 г. наложил руку король Чехии Ян Люксембург, который за эту цену отка­зался от претензий на польский престол.
Довольно острый характер приняли в Польше и социальные конфликты. Разработанные в 1347 г. своды законов (Петроков-ский и Вислицкий статуты) значительно ухудшили положение крестьян, ограничив их право на переход от одного феодала к дру­гому. Крестьянство энергично сопротивлялось растущему гнёту, отвечая на него побегами и восстаниями. Жестокие противоречия раздирали также высшие сословия. Почти все крупные государ­ственные посты и огромные земельные владения были сосредото­чены в руках представителей знатных семейств — магнатов (от латинского «magnum» — великий). Магнаты у противодей­ствовали любым попыткам короля усилить центральную власть и даже пытались подчинить его своему влиянию. Засилье богачей-«можновладцев» вызывало сильнейшее раздражение шляхты — среднего и мелкого дворянства. Однако, в отличие от многих ев­ропейских стран, в Польше рядовое дворянство не стало надёж­ной опорой королевской власти: выступая против магнатов, шляхта больше заботилась о своих привилегиях, нежели о державе. Боль­шим своеобразием отличалась также позиция горожан. Патри­циат крупных городов имел преимущественно немецкое проис­хождение, жил за счёт транзитной торговли и, следовательно, впол­не комфортно чувствовал себя в условиях слабо централизован­ного государства.
Лишь такой незаурядный властитель, как Казимир III, мог успешно противостоять центробежным тенденциям, однако после его смерти (1370) ситуация в Польше резко ухудшилась. Детей у короля не было, но ещё в 1339 г. он признал наследником пле­мянника Людовика, который с 1342 г. занимал также венгерский престол (как сын короля Венгрии Карла-Роберта Анжуйского и сестры Казимира III Эльжбеты). Людовик, однако, делами Польши интересовался очень мало и фактически передал власть над страной своей матери. В 1374 г. магнаты и шляхта, пользуясь пассивностью короля, добились принятия так называемого «Ко-шицкого привилея», особого документа, освободившего знать от всех повинностей, кроме военной службы и незначительного зе­мельного налога. Тем самым была заложена юридическая основа для оформления привилегий польских феодалов и ограничения королевских полномочий. Одновременно магнаты жестоко при­тесняли шляхту. Один из современников, хронист Янко из Чарн> кова (ок. 1320 — 1387), с горечью писал: «Во время Людовика в польском королевстве не было никакого порядка, никакой спра­ведливости. Королевские старосты и бургграфы позволяли себе постоянно грабить имущество рыцарей (шляхты. — А. М.), а магнаты, которые заботились только о собственных выгодах и выгодах своих родственников, уверяли короля, что в Польше всё так же хорошо и спокойно, как во времена Казимира III»9. Инте­ресно, что в Венгрии Людовик, напротив, у боролся против своевольной аристократии да и вообще проявил себя как весьма энергичный правитель.